Как преподобный Сергий студента духовной академии выручил

Я никогда не терял уверенности, что преподобный всегда рядом и покровительствует не только монашествующим, находящимся на территории обители, но и учащим и учащимся московских духовных школ. Как бы громко ни звучало, в моей студенческой жизни не было дня, когда я бы не был у мощей преподобного Сергия Радонежского.

В отдельные дни приходилось себя буквально за волосы поднимать, напоминать себе, что это уже сложившаяся традиция, что она заложена не мной, а поколениями моих предшественников – десятилетия, а может быть, и столетия назад.

Иногда после завтрака с вереницей других студентов идешь в Троицкий собор. В пасмурные, дождливые дни – откладываешь, идешь после обеда… Но даже если после обеда не успеваешь – хотя бы после ужина, перед закрытием храма, обязательно заходишь помолиться преподобному.

Я мечтал поступить в Московскую духовную академию. Туда всегда был высокий конкурс, а в год моего поступления нас, поступающих из Ставропольской семинарии, было двое. Я был уверен, что обоих из одной семинарии не примут, и почему-то думал, что невезунчиком окажусь я. Но мечта моя была сильной, и все время поступления я ежедневно ходил на братские молебны к преподобному Сергию.

Рано вставать – лично для меня особый «подвиг». Но в то время я об этом вообще не задумывался. Каждое утро молитва у мощей игумена земли Русской была для меня своеобразным началом экзамена. Я верил, что, если поступлю, продолжу эту традицию – даже обещал преподобному.

К сожалению, это обещание сдержать не смог, но уж по крайней мере, твердо определил для себя: хотя бы один раз в течение дня подойти к мощам Сергия Радонежского! Ни усталость, ни лень, ни болезнь не могли меня заставить отказаться от этого трехсотметрового пути из Академии до Троицкого собора.

Все сокровенное всегда изливалось из глубины сердца у раки преподобного – неудачи в учебе, проблемы, нормальные для любого молодого студента… Когда-то молился за свою семью, оставшуюся на Кавказе, когда-то о друзьях, когда-то о самом себе…

Вспоминать об этих молитвах можно очень много, но я приведу только один пример явного участия святого Сергия в моей судьбе.

Когда зачитывался список поступивших, я, к своей радости, услышал свою фамилию. Мы, ставропольцы, поступили оба – на очное отделение. Моему счастью не было предела – я, наверное, даже на Пасху так не ликовал!

Но через пару дней я увидел эти списки своими глазами – и ликование сменилось недоумением. Я готовился поступать на церковно-практическое отделение. Туда надо было сдавать на выбор один из древних языков – латинский или греческий – и я ходил на филологический факультет Ставропольского университета, чтобы подтянуть более близкую мне латынь. И сдал этот сложный экзамен вполне успешно.

Так вот, подойдя к спискам поступивших, я увидел, что зачислен не на церковно-практическое отделение, а на библейское! Это очень сильное отделение со своей спецификой: там углубленно изучают древние языки, причем – и это было для меня самое страшное – одним из них был древнееврейский, которого я не знал. Совсем. И вообще, к библейскому отделению я был совершенно не готов.

Я направился к проректору, Михаилу Степановичу Иванову, с просьбой перевести меня туда, куда я и стремился в течение последних трех лет обучения в семинарии. На свое обращение я получил ответ: «На церковно-практическом – перебор. Вас некуда посадить. Вы неплохо сдали экзамены, поэтому мы посчитали нужным отправить вас именно на библейское отделение!»

Я решил, что, видимо, такова воля Божья, и начал ходить на лекции.

Первый день, второй, третий… А надо сказать, студентов московских духовных школ довольно серьезно готовят к поступлению и обучению в Академии: древние языки там преподаются не по одному году, как у нас (год латинский, год греческий), а по четыре. Многие, кто готовились к библейскому отделению, дополнительно занимались ивритом.

Иврит нам преподавал замечательный священник, отец Леонид Гриллихес, но я все сильнее понимал, что это совсем не мое, я попал не на свое отделение. Я должен был учить язык с нуля, а в Академии на это просто нет времени – там уже продолжают образование, а не изучают азы.

Перспектива была абсолютно ясная: в ближайшую сессию меня отчислят за неуспеваемость. Я начал унывать – даже звонил домой и плакался то родным, то духовнику, то друзьям.

К кому идти в скорби студенту Московской духовной академии? Конечно, к преподобному! С тяжелым сердцем, ропща, пришел к нему и взмолился: «Помоги, подкрепи, благослови, подскажи – как дальше поступить?»

После молитвы я вновь пошел к проректору. Михаил Степанович – не только прекрасный профессор, но и администратор замечательный. Обычно он непреклонен в своих решениях. Я понимал: либо он все-таки согласится перевести меня на церковно-практическое отделение, либо я буду писать прошение об отчислении, как бы тяжело мне ни было.

Иначе как чудом я не могу объяснить, что в мой второй приход Михаил Степанович со мной побеседовал очень тепло и по-доброму и вынес вердикт: «С завтрашнего дня можете перейти на отделение, на которое поступали – церковно-практическое».

Я и сейчас верю, что смог учиться там, где хотел, и успешно закончить Московскую Духовную академию только по молитвам преподобного Сергия. В его Лавре я встретил друзей, с которыми общаюсь по сей день, хотя многие из них служат теперь в разных уголках не только России, но и всего мира.

Это были лучшие годы моей жизни – годы, которые мне Господь подарил через Своего угодника.

Записала Мария Сеньчукова