Сравнительный анализ историософских взглядов Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева

I. Общая характеристика работы

Актуальность исследования.Сегодня небывалую ранее актуальность для России и всего мира приобрели проблемы межэтнических и межрелигиозных отношений. Глобальные структурные изменения мирового сообщества усиливают стремление народов защитить собственную этническую индивидуальность и сопровождаются обострением межцивилизационных противоречий. В многонациональной и поликонфессиональной России, переживающей период сложных преобразований, этно-культурные процессы требуют особенного внимания.

В этой связи особый интерес представляют взгляды Н.Я. Данилевского (1822 – 1885) и Л.Н. Гумилева (1912 – 1992), каждый из которых создал свою оригинальную историософскую модель, позволяющую оценить перспективы исторического развития России и обладающую большой эвристической ценностью для российского общества. Без определения  культурной идентичности само будущее России как самобытной цивилизации становится проблемным.

В своих трудах отечественные мыслители рассматривали Россию как самостоятельную и самобытную цивилизацию, для идентификации которой важнейшими факторами являются ответы на вопросы: Россия и Европа, Россия и евразийская степь, Россия и христианство, Россия и Православие, Россия и западные исповедания. Поднимали они и проблему соотношения национального и общечеловеческого в мировой культуре, обосновывая целесообразность самобытного существования различных мировых культур.

Интерес к историософским концепциям Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева обусловлен тем, что они представляют собой два альтернативных способа решения проблемы культурной идентичности России. Здесь мы видим столкновение парадигмы «славянофильства» с парадигмой «евразийства». Кроме того, заслуживает актуализации ряд очень ценных исторических предвидений и предостережений этих мыслителей о всемирной и российской истории.

Несмотря на длительную традицию рассмотрения российской цивилизационности, осмысления исторического пути и судьбы России, способов ее самоидентификации, единого и эффективного в современных условиях ответа на эти вопросы нет и сегодня. Длительная дискуссия о понимании закономерностей развития российской цивилизации не только не решена, но еще долго будет оставаться актуальной для отечественной науки. Стержневая для русской философии философско-историческая тематика в советское время в значительной мере прервалась. Работавшие в СССР философы если и вели исследования в этом направлении, то делали это в сугубо марксистском ключе. И именно в творчестве Гумилева произошло возрождение дореволюционной философско-исторической традиции во всем ее богатстве и разнообразии. Это также свидетельствует о целесообразности изучения теории Гумилева с историко-философской точки зрения и ее сравнительного анализа с историософской концепцией основателя цивилизационного подхода – Н.Я. Данилевского.

Степень теоретической разработанности проблемы.Идеи Данилевского оказали значительное влияние на духовно-интеллектуальную жизнь России конца XIX - начала ХХ в. Особенно бурно процесс критического усвоения наследия Данилевского протекал в 70-е - нач. 90-х годов XIX века и стал причиной серьезнейших дискуссий того времени. Голосам сторонников идей Н.Я. Данилевского (Н.Н. Страхов, К.Н. Бестужев-Рюмин, А.Н. Майков, Ф.М. Достоевский, В.В. Розанов, частично Н.К. Михайловский, позже К.Н. Леонтьев) противостояла резкая критика его учения Н.И. Кареевым, П.Н. Милюковым. Наиболее резкому неприятию подверглась историософия «России и Европы» в трудах B.C. Соловьева. Об историософии Данилевского часто судили именно по статьям Соловьева. Главные упреки, предъявляемые Данилевскому, имели не столько структурно-методологический и даже теоретический, сколько политический смысл. Данилевского обвиняли в панславизме, национализме, и, более того, в шовинизме.

Историческая концепция Данилевского содержала ряд протоевразийских компонентов, и евразийская историческая школа считала его одним из своих предтеч.

В советской философской и исторической литературе идеи Н.Я. Данилевского, как правило, подвергалось критике. В работах В.Ф. Пустарникова, Е.Б. Рашковского, Г.Д. Чеснокова теория культурно-исторических типов оценивалась как реакционная концепция исторического процесса. Более объективный анализ философско-исторических воззрений Н.Я. Данилевского представлен в работах И.А. Голосенко, В.Д. Губина. Отдельные статьи, появлявшиеся изредка в печати (например, Л.Р. Авдеева, И.А. Голосенко) носили ярко выраженный идеологизированный характер, искажали содержание историософских идей типичными для того времени догмами и ярлыками. Общим местом в работах данного периода была констатация того, что Данилевский – эпигон славянофильства, его взгляды враждебны прогрессу, следовательно, теория культурно-исторических типов антинаучна.

В 1940-1970 гг. на Западе появляется целый ряд работ, как специально посвященных Данилевскому, так и, в той или иной мере, касающихся сопоставления его наследия с взглядами О. Шпенглера. Но в большинстве из них ак­цент делается не столько на научной мысли, сколько на чисто политической, интерпретация которой у некоторых авто­ров доходит до абсурда. В качестве положительного явления западной историографии этого периода можно назвать вклад П.Сорокина, который в целом ряде работ сравнивает идеи Данилевского с мировоззрением Шпенглера и Тойнби.

Постсоветская литература, посвященная Данилевскому, вывела исследование идей русского мыслителя на новый уровень. Появились научные и справочно-энциклопедические статьи, разделы в книгах и монографии Л.Р. Авдеевой, С.И. Бажова, А.А. Галактионова, В.М. Михеева, В.В. Сербиненко, К.В. Султанова и др. В публикациях Л.Р. Авдеевой, А.А. Галактионова, И. А. Гобозова, Г.Д. Гачева, В.А. Дьякова, О.А. Платонова, где проводился анализ теории культурно-исторических типов как части философии истории и связанного с этой теорией славянского вопроса. А.В. Белов, А.А. Галактионов, И.А. Гобозов, Л.И. Новикова, Ю.С. Пивоваров, В.П. Рожков, И.Н. Сиземская, В.Ф. Шаповалов обращают внимание на специфику историософии Данилевского, в том числе на органическую методологию и ее использование при анализе локальных цивилизаций.

Нужно отметить, что первое десятилетие XXI века отмечено новым интересом к наследию Данилевского в российской диссертационной литературе. В диссертациях последнего времени проведен сравнительный анализ идей Н.Я. Данилевского и других русских мыслителей, в том числе славянофилов, В.С. Соловьева, Ф.М. Достоевского, К.Н. Леонтьева, а также зарубежных мыслителей: О. Шпенглера, П. Сорокина, А. Тойнби. В последние 10 лет был защищен еще ряд диссертационных работ, посвященных философии Н. Я. Данилевского .

Научно-теоретическое наследие Л.Н Гумилева стало предметом специального изучения лишь с конца 70-х - начала 90-х гг. Хронологически, все работы, так или иначе затрагивающие его теорию этногенеза, могут быть разделены на два основных этапа:

1. Советский период (70е – конец 80х г.г.). В этот период преобладали критические выпады в адрес мыслителя со стороны официального советского обществознания. Основным представителем указанной критики являлся академик Ю.В. Бромлей. Кроме того, в этой же связи можно назвать имена В.И. Козлова, А.И. Першица, В.В. Покшишевского. Одним из главных мотивов критики Гумилева этими авторами, проводившими этнографические исследования,  было обвинение в антимарксизме. Обвинения в идеологической вредности теории Гумилева высказывали философы Б.М. Кедров, И.А. Крывелев и историк И.Р. Григулевич. Кроме того, против Гумилева в этот период выступали и публицисты В.А. Чивилихин и А.Г. Кузьмин, находившие во взглядах Гумилева проповедь русофобии.

2. Постсоветский период (конец 80х – начало 90х г.г. до настоящего времени). В этот период взгляды Гумилева получают широкое общественное распространение, появляются первые попытки ее объективного изучения и работы, развивающие теорию Гумилева. Наиболее яркими последователями Гумилева были его ученики - К.П. Иванов и В.Ю. Ермолаев, использовавшие теорию этногенеза при изучении локальных этнографических проблем. В русле идей Гумилева работали Н.В. Трубникова, А.Д. Гомбожапов, Ю.С. Самохин. Географические аспекты теории Гумилева развивал П.С. Ширинкин, биологические - К.В. Маклаков. Р.Х. Бариев положил идеи Гумилева в основу своей оригинальной концепции этноноосферы. Критиковали Гумилева в этот период, в основном, с позиций космополитизма и европоцентризма, как, например, Л.С. Клейн и А.Л. Янов. Попытки объективной оценки творчества Гумилева представлены в книге С.Б. Лаврова «Лев Гумилев: судьба и идеи», монографии С.Н. Пушкина и кандидатских диссертациях Л.П. Ахраменко, М.А. Игошевой, Н.Г. Лагойды, Е.Н. Ищенко и М.А. Киркина. Действует интернет-ресурс последователей Гумилева «Гумилевика» (http://gumilevica.kulichki.net/).

Обстоятельного сравнительного анализа историософских взглядов Л.Н. Гумилева и его русских предшественников не проводилось. Исследование Д.М. Володихина «К.Н. Леонтьев, Н.Я. Данилевский и Л.Н. Гумилев о возрасте русской цивилизации» - одна из первых таких попыток. Вывод автора на первый взгляд парадоксален – Л.Н. Гумилев специально не затрагивал в своих работах концепции Н.Я. Данилевского и К.Н. Леонтьева, так как солидарен с ними, а в таком случае «к чему спорить, с чем тут спорить?».

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования - осуществить реконструкцию историософских взглядов Данилевского и Гумилева и произвести их сравнительный анализ.

Для выполнения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

§выявить источники формирования историософских концепций Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева;

§определить наиболее существенные черты историософских концепций Данилевского и Гумилева;

§проследить взаимосвязь, принципиальные сходства и различия научных подходов Данилевского и Гумилева

§выявить влияние религиозных представлений мыслителей на предлагаемые ими пути исторического процесса;

§показать перспективность применения выводов Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева для решения проблемы культурной идентичности  современной России.

Объект исследования– идейное наследие Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева.

Предмет исследования – историософия Данилевского и Гумилева.

Материалом исследования служат труды Н.Я. Данилевского, Л.Н. Гумилева, их предшественников, последователей и критиков, а также исследования на эту тему, монографии, статьи из научной периодики, материалы научных конференций, материалы, опубликованные в интернете, газетная периодика.

Теоретической и методологической базой исследования послужили универсальные принципы интегрального подхода, диалектической цельности и органичности (А.В.Гулыга, В.В. Бибихин, М.А. Маслин, Л.Е.Шапошников, С.Н.Пушкин). В соответствии с данными принципами специфика поставленной цели и сформулированных задач, сводящихся к анализу-интерпретации текстов и реконструкции историософской концепции Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева, предполагает сочетание методов герменевтического анализа (В.Дильтей, М.Хайдеггер, Г.-Г.Гадамер, П.Рикёр и др.) с элементами структуралистского подхода (К.Леви-Стросс, М.Фуко, М.Бахтин, Ю.Лотман, Б.Успенский и др.). Большое внимание в работе уделяется и микроисторическому подходу, методология которого была разработана М. Блоком и К. Гинзбургом как постоянное чередование микро- и макроистории, «крупных»,  «общих» или «сверхобщих»  планов, позволяющих непрерывно возвращаться к общей картине исторического процесса, уточняя ее за счет выявления различного ряда исключений и причин. Основной метод исследования можно определить как метод сравнительного парадигматического анализа, который  состоит в том, чтобы в сравнении анализировать взаимообусловленность культурологических концепций исследуемых мыслителей и их мировоззренческого, а также общефилософского и историософского базиса.  Важную роль в исследовании играет принцип практической критики, который состоит в том, чтобы сопоставлять анализируемые концепции не только друг с другом, но и с реальной действительностью. Используется также исторический метод, который предполагает выяснение истоков исследуемых концепций, а также анализ логики их развития и влияния этих концепций на последующую, в том числе и современную философскую и культурологическую  мысль.

В диссертации впервые проделан всесторонний сравнительный анализ историософских взглядов Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева. В результате диссертантом был обоснован ряд положений и выводов, характеризующихся научной новизной:

§раскрыта связь историософских взглядов Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева с предшествующей русской философией истории и между собою, доказывается, что идеи полицентричности мира, мультилинейности исторического движения, отрицание теории линейного прогресса и введение категории развития, идея связи культуры с природой были внесены в концепции наших мыслителей из предшествующей русской и мировой философской мысли;

§исследованы исходные понятия, раскрывающие основные элементы историософских моделей Данилевского и Гумилева;

§раскрыто своеобразие идей Данилевского и Гумилева при рассмотрении линейности и цикличности исторического процесса;

§определены взаимосвязи между социальными и религиозными воззрениями мыслителей;

§предпринят их сравнительный анализ историософских взглядов в историческом и религиозном аспектах;

§установлен позитивный потенциал и принципиальные ограничения концепций Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева для современного решения проблемы культурной идентичности России.

Рабочая гипотеза состоит в том, что теоретические изыскания Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева, имея определенные общие источники формирования и выводы, представляют собой близкие, но, однако, имеющие целый ряд глубинных различий, научные концепции. При этом прослеживается историософская линия, идущая от Н.Я. Данилевского через К.Н. Леонтьева и евразийцев к Л.Н. Гумилеву. Вместе с тем они представляют собой единое направление цивилизационного подхода к пониманию истории и органического понимания мировой культуры. В современной ситуации глобального изменения структуры человечества цивилизационный подход лучше отвечает вызовам времени, чем формационный.

Положения, выносимые на защиту:

·Данилевский и Гумилев действовали, в целом, в рамках цивилизационного подхода, имеющего давнюю традицию. Но, вместе с тем, они разработали оригинальные историософские концепции. Опираясь на принцип «органицизма» и естественную систему классификации явлений науки, Н.Я. Данилевский сформулировал свой «морфологический принцип», подведя тем самым серьезный научный фундамент под плюрально-циклический взгляд на историю. Данилевский оказал непосредственное влияние на творчество К.Н. Леонтьева. Далее эти идеи развивались евразийцами и Л.Н. Гумилевым, принципиально новым вкладом которого в цивилизационный подход была его гипотеза пассионарности, положенная им в основу общей теории этногенеза.

· Для обоих наших мыслителей была неприемлема мысль о едином,линейно-эволюционистском развитии человечества. Субъектом истории для них является замкнутые этно-культурно-исторические образования, каждый из которых достигает своих целей и проходит самобытный путь развития – в соответствии со своимивременны́ми, местными, этнографическими и религиозными особенностями.

·Данилевский и Гумилев, использовавшие методы биологического редукционизма, воплощали в своем творчестве органицистские идеи и старались строго придерживаться естественно-научной интерпретации изучаемых феноменов. Этим во многом объясняется, почему в их концепциях нет явных указаний на понимание ими общей цели существования человечества. Но такая цель у них, безусловно, предполагается.

·В центре концепций наших мыслителей стоит человек как существо, творящее культуру и способное влиять на ход цивилизационного развития. Отвергая абсолютизацию социально-экономических законов, они говорят о преобладающем значении для исторического развития ментального и духовно-нравственного факторов, определяющих уникальность человеческих обществ как субъектов истории, реализующих собственную культурную программу. При этом отличительной чертой Гумилева было то, что он большое значение придавал влиянию на поведенческое своеобразие суперэтнических систем их возрастных различий, а также – вслед за евразийцами – различий вмещающего ландшафта.

·Данилевский и Гумилев говорили о непередаваемости начал народности от одного этноса к другому. Из признания относительности и культурно-исторической обусловленности многообразия цивилизационных традиций проистекает их критика европоцентризма.

·В своих историософских построениях наши мыслители большое место уделяли определению перспектив развития России и ее роли в мировой истории. Данилевский считал, что России необходимо выступить инициатором объединения всех ее единокровных и единоверных братьев в одну политическую систему – Всеславянский Союз. Гумилев полностью разделял мысли Данилевского о необходимости для России сохранять свои самобытные основы и противостоять экспансионистским устремлениям западной культуры. Однако перспективу развития России он видит не в союзе со славянскими народами, а в «обращении на Восток» - в укреплении евразийского единства.

·Хотя Данилевский и Гумилев стараются в своих рассуждениях как можно меньше выходить за рамки эмпирической науки, тем не менее, в их концепциях отчетливо присутствует религиозная составляющая - провиденциализм. Если соответствие религиозных воззрений Данилевского православию не вызывает никаких сомнений, то ортодоксальность Гумилева несколько своеобразна. В рассуждениях о роли религии в этногенетических процессах мыслители приходят к одинаковому выводу: духовный и природный факторы взаимно влияют друг на друга.

Теоретическая и практическая значимость работысостоит в возможности дальнейшего анализа и конкретизации проблем, возникающих при исследовании наследия мыслителей. Результаты диссертации могут служить основой последующих изысканий по широкому кругу историософских проблем. Материалы исследования могут быть использованы в образовательном процессе, в разработке учебных программ, лекций, семинарских занятий.

Апробация работы. Диссертационное исследование было апробировано в выступлениях на научных конференциях международного и всероссийского уровня:

«Тысячелетие развития общественно-политической и исторической мысли в России» (Нижний Новгород, 2008),

«Наследие преподобного Серафима Саровского и судьбы России. V ежегодная Всероссийская научно-богословская конференция» (Москва-Саров, 2008),

«Религии Поволжья: проблемы социального служения» (Нижний Новгород, 2009),

«Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие» (Москва, 2009),

«Православие и русская литература. Вузовский и школьный аспект изучения» (Арзамас, 2009),

«XXXIV Всероссийская научная конференция «Добролюбовские чтения»» (Нижний Новгород, 2010),

«XI Международный симпозиум «Современное образование в поле научных и религиозных традиций: Диалог мировоззрений» (Нижний Новгород, 2011).

«Религии России: проблемы социального служения» (Нижний Новгород, 2011),

«Современное образование в поле научных и религиозных традиций: Диалог мировоззрений» (Нижний Новгород, 2011).

Диссертантом опубликовано двенадцать работ по теме данного исследования, в том числе две из них по перечню ВАК научных журналов и изданий для опубликования основных научных результатов диссертаций.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы из 276 работ.

II. Основное содержание работы

Во Введенииобосновывается актуальность темы, указывается степень ее научной разработанности; определяются цели и задачи, объект и предмет исследования; характеризуются теоретическая и методологическая база исследования; оценивается новизна, теоретическая и практическая значимость исследования;  дается описание апробации и структуры работы.

В первой главе – «Возникновение историософских концепций Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева» -прослеживаются идейные источники историософских изысканий этих мыслителей, опиравшихся на цивилизационный подход к пониманию исторического процесса, основными составляющими которого являются циклизм и органицизм. Особое внимание уделяется преемственности идей и собственному новаторству рассматриваемых мыслителей.

Органический подход к мировой истории и идеи циклизма присутствовали еще в античной мысли (Ктесий, Полибий). Мысли о цикличности истории встречаются и в Библии (книга пророка Даниила, книга Иисуса сына Сирахова). В христианскую эпоху подобные идеи можно встретить у блаж. Иеронима, Афраата Персидского, Павла Орозия, Иоахима Флорского.

В эпоху Возрождения идеи циклизма и органицизма встречаются у Н.Макиавелли, Ф.Гвиччардини. Но только в XVII в. идея циклического развития общества была детально проработана Дж.Вико, стоявшим на позициях культурного плюрализма, соединенного у него с идеей прогресса.

В середине XIX в. схожие с Данилевским мысли высказывал Ж.А. де Гобино, рассматривающий всемирно-исторический процесс как смену замкнутых эквивалентных культур. Cхожесть этих мыслителей прослеживается также в их взглядах на роль социальных институтов и религии в жизни социокультурных организмов.

В главе рассматривается вопрос о влиянии на Данилевского идей Г. Рюккерта и спор по этому поводу Н.Н.Страхова и В.С.Соловьева. На основании того, что Данилевский опирался на естественнонаучную методологию Ж. Кювье и К. Бэра, а также на специфически русский материал, чего у Рюккерта не наблюдается, делается вывод о независимости идей русского мыслителя от немецкого.

Теория культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского появилась как противовес распространенной в европейской философии второй половины XIX в.унитарно-стадиальнойконцепции построения всемирной истории. Многие русские мыслители того времени стремились отыскать для России альтернативный, своеобразный путь развития. Тезис об упадке европейской цивилизации присутствовал в трудах не только славянофилов, но и западника А.И.Герцена.

Органицизм и стремление сочетать историю с естественными науками были присущи Т.А.Грановскому, многим участникам кружка М.В.Петрашевского, к числу которых относился и увлекавшийся фурьеризмом молодой Н.Данилевский. Отойдя от увлечения социализмом, Данилевский остался верен принципам «органицизма», как и другой бывший петрашевец – А.А.Григорьев. В стремлении к синтезу натурфилософии и историософии Данилевский активно использовал методы естественников К.М.Бэра и Н.И.Надеждина.

Одним из факторов, повлиявших на творчество Н.Я. Данилевского, стало его знакомство с теорией эволюции Ч. Дарвина. Дарвинизм лишний раз убедил Данилевского в необходимости выдвижения альтернативной теории истории, которая, не будучи эволюционной, была бы в то же время научна и не отрицала идеальное начало.

Учение Данилевского о культурно-исторических типах явилось концептуальным завершением большинства историософских взглядов ранних славянофилов. Он не только подвел строго научный фундамент под славянофильские идеи и детально их теоретически проработал, но и довел их до логически завершенной формы – через отмежевание отфилософско-исторических учений германского идеализма. Данилевский до предела обострил вопрос о противоречиях между Россией и Европой и, критикуя веру славянофилов во всемирно-историческую миссию России, последовательно выступал за сохранение разнообразия как основы человеческого бытия.

Появление «России и Европы» и других работ Н.Я.Данилевского в 60-е гг. XIX в. обусловлено внутри- и внешнеполитической ситуацией в России. «Великие реформы» внутри страны во многом были обусловлены поражением России в Крымской войне, в ходе которой проявиласьобщая враждебность Европы.

Таким образом, хотя признаки цивилизационного подхода – «циклизм» и «органицизм» встречаются, начиная с древности, у многих авторов самого различного направления, но именно Н.Я. Данилевский с его «естественной системой» в исторической науке и «морфологическим принципом» последовательно обосновал существование отдельных культурно-исторических типов, и до него цивилизационный подход в цельном виде не существовал. В этом отношении Данилевский является предшественником О.Шпенглера, А.Тойнби, Ф.Нортроп, А.Шубарт, П.А.Сорокина, объединяемых критическим отношением к однолинейной схеме общественного прогресса.

Типологически близкими к воззрениям Н.Я. Данилевского представляются позиции К.Н.Леонтьева, представителей евразийства, и – в этом течении – Л.Н. Гумилева.

Л.Н. Гумилев продолжил разработку локально-цивилизационного подхода. Он был знаком с трудами Данилевского, и считал его одним из крупнейших представителей культурно-исторической школы. Сам Гумилев называл себя «последним евразийцем», хотя и с ними соглашался не во всем

Среди авторов, оказавших влияние на формирование евразийской концепции, были: Н.К.Карамзин, Л.И.Мечников, Д.И.Менделеев, но основными здесь являются фигуры В.И.Ламанского и К.Н.Леонтьева.

По Ламанскому, Россия – особый историко-культурный тип, отличающийся от мира азиатского своей христианской культурой, от мира же европейского – принадлежностью не к западному, а к восточному христианству. К.Н.Леонтьев хотя и считал теорию культурно-исторических типов Данилевского серьезно теоретически обоснованной, но указывал, как на ее недостаток, на преувеличение значения национального начала в истории. Россию Леонтьев считал не только славянской страной, но и азиатской, туранской.

Исходным пунктом евразийской концепции был протест против притязаний европейской цивилизации на универсальность. Одновременно с О.Шпенглером, но независимо от него, евразийцы пришли к выводу об упадке западной культуры. Евразийцы, как и Леонтьев, скептически относились к панславистким устремлениям Данилевского и говорили о России как об особом, срединном «континенте», отличном и от Европы, и от Азии.

Главным научным достижением евразийства Гумилев считал то, что и сам использовал в своей научной деятельности, – синтез истории, географии и естествознания. Гумилев находился в русле традиции славянофилов – Данилевского – Леонтьева – евразийцев, когда подвергал критике европоцентризм и концепцию линейного развития человечества. Происходившее в начале 1990-х гг. усиление влияния западных ценностей на мировоззрение русских людей Гумилева очень тревожило, поскольку он был убежден, что заимствование чуждой западной культуры приведет к отказу от собственных традиций и разложению российского суперэтноса. Перспективу развития России он видел в сближении с Востоком.

В евразийской концепции Гумилев не только отмечает те пункты, которые были близки его собственным взглядам, но и во многом дополняет, а то и прямо корректирует их выводы. Главное его дополнение – его рабочая гипотеза пассионарности в общей теории этногенеза. Естественнонаучное обоснование своих историософских идей Гумилев нашел в учении о биосфере и энергии живого вещества В.И.Вернадского и в общей теории систем биолога Л. ф. Берталанфи. Переосмысление Гумилевым евразийской концепции позволяет назвать его «неоевразийцем».

Гумилев о Шпенглере почти ничего не говорит, как и о Данилевском, хотя и включает их в список мыслителей, которых нужно «заново перечитать». С А.Тойнби Гумилев по некоторым пунктам прямо не соглашается. Во-первых, автор теории этногенеза подвергает критике концепцию Тойнби «вызов-ответ». Во-вторых не соглашается с делением Тойнби человеческих обществ на народы «исторические» - развившиеся до цивилизаций, и «неисторические» - оставшиеся в первобытности. Настаивая на подчиненности всех этносов одним и тем же законам биoсферы, Гумилев считал «отстающие» народы не рудиментами первобытного человечества, а находящимися в гомеостазе остатками сошедших с большой исторической арены цивилизаций. При всем этом Гумилев отмечает, что они с Тойнби пришли к близким обобщениям независимо друг от друга, хотя объяснения наблюдаемых явлений у них диаметрально противоположны.

Главной у Данилевского и Гумилева была идея плюрального, разнонаправленного развития локальных цивилизаций, встречающаяся во взглядах самых разных мыслителей, начиная с античности и Древнего Китая и заканчивая ХХ веком. Объединяет наших мыслителей и использование ими принципа органицизма в подходе к мировой истории, имеющего давнюю традицию. Стремление к синтезу философии, истории и естественных наук также характерно для них обоих. Хотя говорить о прямой преемственности взглядов неославянофила Данилевского и неоевразийца Гумилева не приходится, но можно проследить влияние целого комплекса идей и положений, заложенных в теории культурно-исторических типов, на теорию этногенеза.

Глава II – «Социальные идеи Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева»- посвящена сравнительному анализу теории культурно-исторических типов Данилевского и теории этногенеза Гумилева.

Оба наших мыслителя настаивали на невозможности и нежелательности создания «общечеловеческих» культуры и ценностей, указывая на существенные различия основных субъектов истории – культурно-исторических типов или этносов. Эти различия не только пополняют сокровищницу «идеально постигаемой» идеи человечества, но и придают человечеству пластичность, благодаря которой оно продолжает существовать. Историю они понимали не как линейный прогресс, а как чередование сменяющих друг друга культур, развивающихся в рамках собственного поля действия.

Отсюда проистекает культурный релятивизм наших мыслителей, говорящих о неправомерности оценивать локальные цивилизации по уровню их развития в какой-то определенный отрезок времени. Хотя в этом пункте позиции Данилевского и Гумилева несколько расходятся. Гумилев не соглашается с делением А. Тойнбичеловеческих обществ на «исторические» и «неисторические», схожим с классификацией Данилевского на деятелей истории «положительных», «отрицательных» и «этнографический материал».

Различаются взгляды наших мыслителей и в вопросе выделения тех элементов, на основе которых происходит этническое объединение. Гумилев признает определенное значение таких факторов, выделяемых Данилевским, как проживание на одной территории, сходство языка, способов ведения хозяйства, нравов и обычаев, исторического воспитания, вхождение в одно государственно-политическое образование и исповедание одной религии. Вслед за евразийцами он указывает еще и на существенное значение географических и климатических факторов. Но по всей совокупности этих признаков, считает Гумилев, люди могут объединиться в общество, но не в этнос. Этническое же объединение, по его мысли, скорее ощущается, чем определяется, и зиждется на самоидентификации входящих в него людей и характере связей между ними. Этнос образуется, по Гумилеву, при наличии достаточного количества пассионариев, способных увлечь за собой и других людей – к достижению какой-либо цели.

Бессмертие человечества, считают оба наших мыслителя, держится на постоянной смене этносов, каждый из которых проходит этапы зарождения, наивысшего развития, постепенного уменьшения и, наконец, совершенного исчезновения. В сумме все активные фазы жизни этносов, по Данилевскому, охватывают период приблизительно в 1500 лет. По подсчетам же Гумилева, совпадающим с выводами К.Н. Леонтьева, они длятся 1200 – 1300 лет. После этого культурно-исторический организм или погибает, или существует в реликтовом виде до тех пор, пока не войдет в качестве составного элемента в новый этнос.

Данилевский и Гумилев согласно констатируют: положительным может быть только такое взаимодействие этносов, при котором происходит взаимовыгодный обмен, способствующий их дальнейшему самобытному развитию и не затрагивающий их цивилизационных основ. Национальное своеобразие быта и нравов,стереотипов поведения, религиозных воззрений, склада мысли и чувств не должны быть предметом «экспорта» или «импорта». Восприятие чуждых ценностей и установок ведет к потере народами самобытности и превращению их в этнографический материал, в средство для чужой цели.Поэтому заимствования возможны, по большому счету, только в сферах науки и техники.

Одинаково негативную оценку дают наши мыслители попыткам направить развитие России по вектору культурно-исторического развития Европы. Главная из этих попыток, предпринятая Петром I, принесла в Россию болезнь «европейничанья», когда высший слой русского общества, по сути, перестал быть русским. Если прибегать к терминологии Гумилева, то «европейничанье» можно назвать антисистемным мышлением.

Мыслители едины во мнении, что основной чертой характера народов романо-германского мира являются индивидуализм и проистекающая из него насильственность. Эту насильственность европейцы проявили в истории многократно, в том числе и по отношению к России. Русским же людям,напротив, идея национальной исключительности всегда была чужда, и они строили свою государственность на началах соборности, исходя из принципа уважения к самобытным началам каждого народа.

Российский суперэтнос моложе европейского, по Данилевскому, на 400 лет, а по Гумилеву - на 500 лет. И если Европа уже клонится к закату, то России, как они надеялись, еще предстоит пережить несколько столетий периода «золотой осени» - времени собирания плодов. Но для благополучного дальнейшего развития России необходимо найти силы для противостояния культурной и военной агрессии со стороны Запада. И здесь Данилевский, вслед за славянофилами, говорил о создании Всеславянской Федерации, а Гумилев, вслед за евразийцами и Леонтьевым, - о евразийской интеграции. Причем о слиянии с западными славянами или с тюрками они речи не вели, предлагая следовать принципу: «лучше жить порознь, но в дружбе».

Н.Я. Данилевский, констатируя факт смертности и замещения культурно-исторических типов, отмечает таинственность причин этих процессов. Он прямо вводит в свою историософскую концепцию элементы провиденциализма и телеологичности, говоря о существовании общей идеи человеческой истории:Пока же история продолжается, нужно ограничиваться только тем, что может познать человеческий разум – выявлением закономерностей в развитии локальных человеческих обществ. Этим и занимается Н.Я. Данилевский на протяжении всей своей книги «Россия и Европа», стараясь оставаться в рамках эмпирической науки и говорить только о «земных вещах».

Л.Н. Гумилев также в своих книгах старается оставаться нейтральным к смыслу истории человечества. Но то, что при определении источника побудительной причины этногенетических процессов – пассионарных толчков – он останавливается на «ближнем космосе», в сочетании с некоторыми другими пунктами его рассуждений дает повод говорить о теории этногенеза как о религиозной интерпретации мировой истории.

Глава III. – «Религиозно-философские представления Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева» -посвящена сравнительному анализу религиозно-философских воззрений мыслителей.

В историософских концепциях Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева религиозному фактору отводится важное место. Будучи учеными-естественниками, писавшими в эпоху, когда материализм усиливал позиции (Данилевский) или прямо господствовал (Гумилев) в мировоззрении их соотечественников, наши мыслители выступали со своего рода «светской апологией» христианства. Именно эта апологетическая цель привела к тому, что свои религиозные воззрения они высказывают во многом «прикровенно», не делают на них акцент. Но выявить в их теориях присутствие религиозной составляющей несложно. Здесь и мысль о телеологичности мира, и о детерминированности исторического процесса провиденциальными целями, и включение религиозной веры в ряд важнейших факторов этногенеза, и оценка с позиций православия западного христианства.

Между тем, зачастую указывают на конфликт цивилизационного подхода, в русле которого работали наши мыслители, с христианским представлением о ходе и цели человеческой истории. Основные доводы здесь те, что концепция локальных цивилизаций отрицает единство человечества и его истории. Но и у Данилевского, и у Гумилева все-таки присутствует понятие смысла истории всего человечества в совокупности. Они предпочитают об этом не распространяться в своих трудах, поскольку (и здесь проявляется общий для ученых-естественников подход) эта тема выходит уже за рамки эмпирической науки и относится к области веры. Тем не менее, некоторые «наведения», по которым мы можем обнаружить присутствие идеи о всечеловеческой цели, они оставили. Так, Данилевский только в конце книги «Россия и Европа» позволяет себе ввести в свою историософскую концепцию «стрелу времени», говоря о двух «потоках всемирной истории» - небесном и земном. Гумилев же говорит о постоянном вмешательстве в ход земной истории «пассионарных толчков» из «ближнего космоса», очищающих «лик Земли» от антисистем и поддерживающих жизнь человечества, которое само по себе стремится к распаду. Очевидно, что наличие некоей «общечеловеческой цели» здесь все-таки подразумевается.

Данилевский и Гумилев говорили о большой, но не определяющей роли биологического и этнопсихологического начал в качестве движителей исторического процесса. Жизнь народов они рассматривали на основе принципа единства духа и материи. В этом они схожи с А.С. Хомяковым, представлявшим ход исторического процесса как противостояние иранского и кушитского начал, каждое из которых несет свой тип общественной жизни, искусства и религиозности. Религиозный фактор у наших мыслителей при этом не был второстепенным, подчиненным элементом. Так, они указывают на тот факт, что христианство, воспринимаемое различными народами, преображало их, изменяло их нравы, но при этом сохранялись – в разной степени – и изначально присущие им основные этнографические признаки. Своеобразие характеров, менталитетов народов привело к разному прочтению ими Евангелия.

На этом основываются рассуждения наших мыслителей о различии восточного и западного христианства. Расхождения католичества и православия Данилевский и Гумилев отмечают, в основном, в сфере экклесиологии. Именно здесь, считают они, и проявили себя наиболее отчетливо глубинные черты народных характеров. Насильственность европейцев вылилась в католицизм, с его приматом папы и агрессивным прозелитизмом, а индивидуализм и рационализм привели к протестантизму, религиозному индифферентизму и нигилизму.

На русской же почве христианство встретило «соответствующую себе», благоприятную среду. Русский народ отличался терпимостью и гуманностью даже в самые «грубые времена», а потому так легко и органично воспринял православие. Кроме того, в русской общинности можно видеть сходство с православной соборностью.

Будучи последовательными в своем отрицании единства человечества, Данилевский и Гумилев ни о какой всечеловеческой духовной миссии России не говорили. Они призывали развивать свой культурно-исторический тип (суперэтнос), сохраняя самобытные национальные и религиозные основы. Только при этих условиях, считали мыслители, Россия сможет избежать ассимиляции и превращения в этнографический материал для чуждых целей. В свете христианской эсхатологии это все-таки можно назвать миссией – противостояния затоплению мира водами «земного потока» общечеловеческой цивилизации, «удержанию» от того, чтобы единая власть – политическая или духовная – распространилась над «всяким коленом и народом, и языком и племенем» (Откр. 13, 7).

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования, формулируются выводы.

III. Публикации по теме диссертационного исследования

1. Шитихин, П.П. Н.Я. Данилевский о России, Европе и православии / П.П. Шитихин // Труды Нижегор. дух. семин. Вып.4. Н.Новгород: Изд-во «Пламя», 2006. – С. 165-184. (1 п.л.)

2. Шитихин, П.П. Н.Я. Данилевский о взаимоотношениях России и Европы / П.П. Шитихин // Тысячелетие развития общественно-политической и исторической мысли в России. Мат. Всеросс. научн. конф. Н.Новгород: НГПУ, 2008. – С. 171-177. (0,4 п.л.)

3. Шитихин, П.П. Особенности европейского и славянского культурно-исторических типов (по Н.Я. Данилевскому) / П.П. Шитихин // Почитание новомучеников ХХ столетия и восстановление национального исторического самосознания. Мат. Международн. научно-богословск. конф. М.: Благотв. фонд прп. Серафима Саровского, 2009. – С. 292-303. (0,7 п.л.)

4. Шитихин, П.П. Консервативные русские мыслители о путях преодоления насильственности в российском обществе / П.П. Шитихин // Религии Поволжья: проблемы социального служения. Мат. Всеросс. научно-практич. конф. Н.Новгород. 2009. – С. 163-166. (0,2 п.л.)

5. Шитихин, П.П. Самобытность славянского культурно-исторического типа (по Н.Я. Данилевскому) / П.П. Шитихин // Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. Мат. Международн. научно-практич. конф. М.: Гос. ин-т рус. языка им. А.С.Пушкина, 2009. – С. 137-141. (0,3 п.л.)

6. Шитихин, П.П. Проблема «Россия – Запад – Восток» в трудах евразийцев / П.П. Шитихин // Вестн. Нижег. гос. лингв. универ. Вып. 7. Лингвистика и межкультурная коммуникация. – Н.Новгород: НГЛУ, 2009. – С. 183-193. (0,6 п.л.)

7. Шитихин, П.П. Развитие идей евразийцев в трудах Л.Н. Гумилева / П.П. Шитихин // Православие и русская литература. Вузовский и школьный аспект изучения. Мат. Всеросс. научно-практич. конф. Арзамас: АГПИ, 2009. – С. 216-226. (0,6 п.л.)

8. Шитихин, П.П. Взгляды евразийцев и Л.Н. Гумилева на особенности цивилизационного развития России / П.П. Шитихин // Труды Нижегор. дух. семин. Вып.7. Н.Новгород: «Ридо», 2009. – С. 135-148. (0,6 п.л.)

9. Шитихин, П.П. Роль конфессионального фактора в формировании цивилизационной идентичности в России / П.П. Шитихин // XXXIV Всероссийская научная конференция «Добролюбовские чтения». Н.Новгород: НГЛУ, 2010. – С. 156-160. (0,3 п.л.)

10. Шитихин, П.П. Место религиозного фактора в историософских построениях Н.Я. Данилевского и Л.Н. Гумилева / П.П. Шитихин // Вестн. Нижег. гос. лингв. универ. Вып. 12. Н.Новгород: ГОУ ВПО НГЛУ, 2010. – С. 201-208. (0,5 п.л.)

11. Шитихин, П.П. Л.Н. Гумилев о влиянии религии на межэтнические взаимоотношения / П.П. Шитихин // Религии России: проблемы социального служения. Сборн. мат. конф. М.-Н.Новгород: ИД «Медина», 2011. – С. 604-609. (0,3 п.л.)

12. Шитихин, П.П. Православие и католичество: цивилизационный контекст / П.П. Шитихин // Современное образование в поле научных и религиозных традиций: Диалог мировоззрений. Мат. Междунар. симпоз. Н.Новгород: Нижегор. инст. управл., 2011. – С. 265-268. (0,2 п.л.)