Положение духовенства смоленской епархии в 1918 году

Уважаемые члены Диссертационного Совета! Дорогие гости!

Для меня большая честь представить вашему вниманию результаты своего скромного исследования — работы, которую не столько делал я, сколько работы, которая делала меня, — так важно для современного православного человека, как я теперь понимаю, всё, что связано с изучением подвига Российских Новомучеников ХХ века.

Для исследования мною был избран узкий, но цельный и насыщенный значимыми событиями период конца 1917-го — начала 1919 года. Изучалось преследование советской властью в этот период православного духовенства одной из епархий Европейского центра России — Смоленской епархии.

Указанный период выделяется историками по ряду признаков. Это был период первого мощного удара, обрушившегося на Православную Церковь. Насущная потребность изучения этого периода определяется, на наш взгляд, помимо всего прочего, его большим дидактическим значением для современного духовенства. Ведь то, что произошло тогда, может произойти с нами в любую минуту. В один миг — осенью 1917 года — кардинально изменилось положение духовенства в обществе, и в течение года продолжало меняться настолько стремительно, что каждый последующий месяц 1918 года сильно отличался от предыдущего. Немалая часть клира была происходившим просто обескуражена и не могла поверить, что в России, считавшейся православной, такое возможно. При этом можно говорить о том, что уже концу 1918 года духовенство полностью сориентировалось в ситуации и выработало к новому государственному строю то отношение, которое продержалось уже до самого падения этого строя.

Поэтому скрупулезное изучение этих процессов, на наш взгляд, жизненно важно для современного духовенства, поскольку может помочь не допускать серьезных ошибок, когда такие процессы — резкое изменение положения духовенства в обществе — в той или иной форме повторяются.

Степень изученности темы до сих пор весьма незначительна. Не только о священнослужителях Смоленской епархии, пострадавших в указанный период, практически отсутствуют специальные исследования и публикации, но отсутствуют подобные исследования и для других епархий, что вполне объяснимо, поскольку этот период является наименее документированным периодом эпохи гонений ХХ века, поэтому изучение его чрезвычайно трудоемко.

§  В настоящей работе впервые изучены, на основании источников, бóльшая часть которых ранее не вводилась в научный оборот, обстоятельства преследования советской властью в 1918 г. около 90 священнослужителей Смоленской епархии, 27 из которых расстреляны.

§  Это изучение проводилось, с одной стороны, на микроуровне — через изучение судеб пострадавших клириков, с другой стороны — в масштабах целой епархии, что позволило сделать глубокий анализ форм и поводов преследования и получить ряд значимых заключений о его характере.

§  В масштабах целой епархии было исследовано поведение преследуемого духовенства, сделаны оценки того, какая часть священнослужителей проявила слабость во время преследования, сколько священнослужителей в 1918 г. отказались от церковной службы.

§  На материале крупной территориальной единицы — Смоленской губернии — было проведено сопоставление репрессивной политики государства по отношению к духовенству и репрессивной политики государства по отношению к другим группам населения, что позволило сделать выводы об особенностях террора 1918 г. в отношении духовенства.

§  На микроуровне изучено участие священнослужителей в антибольшевистских восстаниях 1918 г., что позволило сделать ряд заключений о причинах расстрелов священнослужителей в ходе подавления таких восстаний.

§  Механизм арестов и расстрелов священнослужителей в качестве «заложников» в дни «красного террора» сентября 1918 г. изучен на основании анализа архивных следственных дел чрезвычайных комиссий исследован, в результате чего выяснено, на основании каких критериев имя того или иного священнослужителя вносилось в списки «заложников».

Источниковую базу исследования составили, в первую очередь, документы центральных и региональных архивов — 9-ти архивохранилищ, в том числе Архива Управления Федеральной службы безопасности России по Смоленской области, где были изучены все выявленные дела областной и уездных чрезвычайных комиссий в отношении священнослужителей за 1918 год.

Важным дополнением комплекса архивных источников являются материалы советской периодический печати за 1918 год, в особенности уездного и губернского уровня, поскольку в силу ряда причин чрезвычайные комиссии в этот период открыто публиковали в газетах свои приговоры, списки расстрелянных и взятых в заложники, откровенно писали о своих мотивах и принципах работы, чего в последующие периоды — уже даже в 1919 году — не было.

В работе использовались воспоминания участников и современников изучаемых событий, многие из этих воспоминаний собраны и записаны автором. Разумеется, максимально использовались результаты опубликованных исследований, изучались опубликованные документы и воспоминания.

Основная часть работы посвящена изучению судеб пастырей Смоленской епархии, подвергшихся преследованию в таких главных формах, как расстрел, тюремное заключение, принудительные работы, высылка, штраф и ряд других.

В 65% исследованных случаев удалось выявить конкретный повод преследования — действие священнослужителя, послужившее причиной применения к нему репрессивных мер, либо иную причину преследования, не связанную с конкретными действиями клирика, но это преследование объясняющую. 2/3 выявленных поводов — это один из главных сделанных в работе выводов — представляют собой действия священнослужителей, являющиеся прямым исполнением пастырского или монашеского долга либо только сам факт принадлежности к клиру. Такими действиями были, например, чтение и распространение Патриарших и Соборных посланий, совершение в связи с этим крестных ходов и молебнов, устройство Приходских собраний, протестовавших против декрета об отделении Церкви от государства или выступавших в защиту церковного имущества, неисполнение распоряжений органов советской власти, противоречащих распоряжениям власти церковной, проповеди о гонениях на Церковь, речи и высказывания в духе Послания Патриарха Тихона от 19 января 1918 года и многое другие.

Только 8% поводов — если дело обстояло так, как это изложено в документах советских репрессивных структур, — являются действиями, которых пастырю совершать не подобает, например: произносить язвительные слова по поводу ранения Ленина или отказываться выполнять предписание местных властей о передаче взятой в аренду земли другому пользователю.

Несмотря на то, что доктрины физического уничтожения православного духовенства у большевиков в 1918 году не существовало (во всяком случае, документы, подтверждающие существование такой доктрины в указанный период, не выявлены), репрессивная политика в отношении духовенства оказалась в 1918 году чрезвычайно жестокой — столь же жестокой, сколь и по отношению к «буржуазии», или «классу эксплуататоров», — той общественной группе, которая в соответствии с официальной доктриной большевиков обрекалась на «беспощадное подавление» «диктатурой пролетариата». Если в 1918 году представителей духовенства в Смоленской губернии было расстреляно примерно 2% от их дореволюционной численности, то процент расстрелянных представителей буржуазии составляет даже меньшую величину — около 1,5% дореволюционной численности. Действия священнослужителей, совершавшиеся ими из осознания в той обстановке своего церковного долга и чувства ответственности за духовное состояние паствы, повсеместно квалифицировались властями как «контрреволюционные», из чего с неминуемостью следовало широкое применение к священнослужителям репрессий. В этом на практическом уровне, в бесчисленном множестве конкретных эпизодов, проявлялась в 1918 году обусловленная глубокой принципиальной несовместимостью мировоззренческих доктрин большевизма и Православия невозможность их свободного совместного существования. Проповедь Евангельских принципов, совершавшаяся православными клириками, оказывалась для большевиков серьезнейшим препятствием в насаждении своей идеологии, посредством которой они намеревались управлять обществом, и позволить этой проповеди звучать свободно большевики, конечно же, не могли.

Народ по отношению к преследованию духовенства проявил себя в 1918 году двояко: одна часть народа защищала духовенство от преследований, другая — в преследованиях участвовала, писала на священнослужителей доносы, самыми разными способами притесняла духовенство.

В отношении преследования 21-го священнослужителя из 86-ти удалось выяснить, кто инициировал это преследование. Советскими властными органами и должностными лицами были инициированы 70% случаев преследования, отдельными гражданами (посредством написания доноса) — 30%. Примерно в 40% случаях преследований, инициированных отдельными гражданами, этими гражданами были люди, связанные с приходом (церковный староста, председатель Приходского совета, сестры монашеской обители).

Значительное внимание уделялось в работе исследованию поведения духовенства во время преследования. Не менее 70% священнослужителей в тех случаях, когда об этом известно, не допустили в своем поведении ничего предосудительного. Среди подвергшихся преследованию были те, кто вели себя необыкновенно мужественно перед лицом мучителей, были и те, кто соглашались, ради того чтобы быть выпущенными из тюрьмы, письменно засвидетельствовать, что «предписания епархиального начальства без согласия народа производить не будут», давали ЧК обязательство уехать из монастыря в случае освобождения из тюрьмы, называли других виновными в том, в чем обвинялись, просили ЧК отпустить за деньги. Число случаев, в которых можно предполагать, что священнослужители перед лицом преследования оказались не на высоте своего сана, находится в пределах от 15% до 30%.

Одним из важных показателей того, как повело себя духовенство в гонениях 1918 года, является соотношение числа тех, кто в этот период оставил церковную службу, и тех, кто продолжал служить, невзирая на скорби и опасности. Анализ комплекса документальных источников для значительной выборки священнослужителей епархии позволяет заключить, что число тех из них, кто оставил в 1917—1918 гг. служение Церкви, не превышает 15%. «Системного» бегства духовенства, несмотря на то, что об этом много говорили, в изучаемый период не было, уместно говорить о происходившем тогда процессе внутреннего «очищения» духовного сословия: те, кто искали в церковном служении постороннего, уходили, на их места приходили те, кто готов был терпеть значительные тяготы, сопряженные со служением Церкви.

Таким образом, материалы исследования показывают, что преследование православного духовенства советской властью осуществлялось главным образом за веру и служение Церкви. Большинство священнослужителей проявили себя в гонениях достойными звания христиан и носителей священного сана.

Большевики проводили в отношении духовенства коварную политику: репрессии осуществлялись и оформлялись пропагандистскими средствами таким образом, чтобы избежать, насколько возможно, закрепления за духовенством ореола мученичества. Поэтому никогда истинные причины преследования клириков не объявлялись населению, газеты лишь сообщали о том, что тот или иной пастырь подвергся репрессиям за некую явную и доказанную «контрреволюционную деятельность». Часто газеты сообщали заведомо лживую информацию о виновности репрессированного священнослужителя. Ореол мученичества, если он закрепится за духовенством, справедливо полагали большевики, существенно затруднит борьбу с религией. Именно эти опасения и вынудили большевиков ослабить на исходе 1918 года прямой и грубый террор по отношению к духовенству, поскольку выяснилось, что без того, что увеличивается число мучеников, продвигаться таким способом далее по пути вытеснения Церкви из общественного сознания большевистское руководство не может. Внутренняя крепость и преданность Православию, которую явило в 1918 году рядовое духовенство, поддержка, которую оказал тогда Церкви народ, дали возможность высшему церковному руководству выстроить с большевиками в тот переломный период такие отношения, которые позволили сохраниться главным формам церковной жизни на территории страны вплоть до самого времени падения советского строя. В этом одно из непреходящих значений подвига рядовых приходских батюшек 1918 года.

Благодарю за внимание.