К вопросу об онтологических основах учения о Евхаристии

Католическое богословие в своих многовековых поисках ответа на этот вопрос, в конце концов догматизировало концепцию транссубстанциации или пресуществления. Эта концепция была сформирована в стремлении обосновать именно физическую или субстанциональную идентичность евхаристических Даров земной биологической плоти Спасителя. Для этого Католическая Церковь использовала восходящее к Аристотелю, а применительно к Евхаристии впервые использованное Фомой Аквинским различение понятий «субстанция» и «акциденция».

Эта пара понятий предполагает, что каждая реальность нашего мира кроме качеств или акциденций, по которым мы составляем о ней свое представление, имеет еще и реально отличную от этих качеств бытийную основу – субстанцию. Субстанция существует сама по себе, акциденции обретают свое существование только в субстанции. Акциденции изменчивы, субстанции неизменны.

Таким образом получается, что Тридентский собор, догматизируя томистское понимание Евхаристии, фактически догматизировал и очень, с христианской точки зрения, специфическую онтологию, ибо вне этой онтологии все католическое евхаристическое учение рушится (впрочем, как и классическое лютеранское).

Возникает первый вопрос, готовы ли православные богословы, которые настаивают на истинности евхаристических формулировок, восходящих к положениям Фомы Аквинского и Тридентского собора, признать, что и стоящая за этими формулировками онтология также истинна? Сразу оговоримся, что апелляции к «Философским главам» преп. Иоанна Дамаскина в данном случае, на наш взгляд, некорректны. Во-первых, это все-таки философские, а не богословские главы: у Дамаскина понятия «субстанция» и «акциденция» имеют гносеологический, а не онтологический характер. Философские главы – это упражнение для ума, введение в богословие, а не само богословие. И как нам кажется, совсем не случайно, что преп. Иоанн не использует этих аристотелевских категорий применительно к учению о Евхаристии.

Например, в Шестодневе св. Василия Великого представление о субстанции как подлежащем качеств или акциденций отвергается как совершенно несостоятельное. Св. Василий многократно подчеркивает, что природа вещей нам неизвестна и потому призывает не любопытствовать о сущности вещей, «не тратить времени на умствования, исследуя само подлежащее, не доискиваться какого-то естества, которое лишено качеств и само в себе взятое бескачественно, но твердо помнить, что все свойства, усматриваемые в земле, будучи восполнением сущности, входят в понятие бытия. Покусившись отвлечь разумом от земли каждое из находящихся в ней качеств, придешь ни к чему (к ничто). Ибо если отнимешь черноту, холодность, тяжесть, густоту, качества земли действующие на вкус или и другие, какие в ней усматриваются, то подлежащим окажется ничто»[1].

Не вдаваясь в подробности заметим, что если последовательно применить эту цепь рассуждений св. Василия к евхаристическим хлебу и вину, то в результате придется признать, что тридентская евхаристология, настаивающая на реальном различении потаенной субстанции и видимых качеств, учит о приобщении к пустоте, к онтологическому ничто. Ведь если, например, вкус вина, его цвет, его способность пьянить, его химический состав, наконец, являются случайными и несущественными свойствами, тогда что же такое вино? Может ли вино быть не пьянящим? И вино ли это будет?

[1] Беседы на Шестоднев I // Творения иже во святых отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийския. Ч. 1. М., 1845. С. 14.