Об искренности

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Что есть искренность?

Психолог скажет, что искренность это - нелицемерное поведение субъекта, которому свойственны откровенность и эмоциональность.

Философ (Д. Дидро) говорил, что искренность - есть мать правды и вывеска честного человека.

Христианин скажет, что искренность – это прямодушие. То есть такое расположение души, при котором мы не показываем лицемерно добрых расположений, не имея их в сердце, но внешние свои действия и поступки по отношению к  ближним стараемся согласовать с внутренними расположениями.

Должен ли человек быть искренним?

Однажды один нецерковный юноша, рассуждая холодно и прагматично по данному вопросу, ответил мне: «а зачем? Зачем это современному человеку? Разве она может принести выгоду?». Пожалуй, что нет. Если мы преследуем корыстные цели, то искренность была бы препятствием достижению их. А когда кто и бывает искренен, то большинство его окружающих могут подумать, что и это ему зачем-то понадобилось.

А что же христианин? Должен ли быть искренним он?

Каждый из нас знает, что должен. Апостол Павел, в своих посланиях,  заповедует нам, отвергши скрытность, ложь и не прибегая к хитрости, говорить истину каждый ближнему своему. (2 Кор. 4:2; Еф. 4:25).

Но всегда ли и со всеми мы должны быть искренни? 

Да. Но, как сказано в книге Екклезиаста, истину и правду надо сообщать с мудростью: «время говорить и время молчать» (Еккл.3,7).

А мы? Искренни ли мы с вами, братья? Хотя бы друг с другом?

Как часто, хоть и по вполне понятным причинам, мы прячем друг от друга свой внутренний мир. Боимся, что нам наплюют в душу наши же братья, с которыми мы живем и учимся. Мы боимся доверить то, что на душе, боимся быть честными, открытыми и, следовательно, уязвимыми. Хотя, конечно, откровенными нужно быть с рассуждением. Но наш страх не доверяться и быть осмеянными не редко приводит нас к решению, что уж лучше не быть искренним, не обнаруживать свой внутренний мир, чтобы над ним никто не надругался.

А что это порождает?

Увы, но это порождает двоедушие и лицемерие. Хотим ли мы этого или нет.

Но того ли хотел Господь от своих учеников?

Отвечая на этот вопрос, вспоминается одна история. Однажды, какому-то мудрецу было поставлено три вопроса, на которые он должен был ответить в течение суток, если хотел избежать публичного наказания. Когда он не смог ответить сам, то стал обходить других мудрецов, и ни один не мог ответить на его вопросы. На обратном пути, подавленный и несчастный, он шел мимо маленькой девочки, которая пасла гусей. Девочка на него посмотрела и спрашивает: "Что у тебя такой несчастный вид?"— "Ах, — говорит мудрец, — ты не поймешь..." Но она настояла, и он сказал ей: "Я тщетно пытаюсь найти ответы на три вопроса. Первый вопрос, на который я должен найти ответ это - какое самое важное время в жизни человека? Второй вопрос: кто самый важный человек на свете? А третий: какой самый важный поступок можно совершить?" И девочка, посмотрев на него, говорит: "Ты находишь, что это очень трудно? Но это же так просто! Самый важный момент в жизни — это теперешнее мгновение, потому что прошлое уже ушло, а будущего еще нет. Мгновение, в котором мы живем, — единственное, которое в нашем распоряжении. Самый важный человек — тот, который перед тобой вот сейчас, другого же нет. А самое важное дело — в это мгновение этому человека дать то, в чём он нуждается". Думается, что Господь ждёт именно этого, т.е. чтобы для нас каждый момент был важным, а каждый человек главным.

Вот даже для нас, воспитанников духовной школы, ближний, на поверку, оказывается не главным. Мы не хотим замечать того, что многие из нас нищие и голодные. А голодаем мы по доброму слову, по пониманию, по ощущению, что мы здесь кому-то нужны. И как часто мы не живём, а играем в христианство. Изображаем, что мы любим, понимаем, уважаем. Но часто это лишь игра, а мы актёры. И причина этой игры кроется в том, что мы боимся быть открытыми и уязвимыми, то есть искренними.

Мы, конечно, помним рассказ о том, как Христос исцелил слепорожденного. Ведь задумайтесь: этот человек открыл глаза, и первое, что он увидел после долголетней слепоты, был взор Божий. В этом взоре он увидел и сострадание, и любовь, и радость... И каждый из нас, в каком-то смысле, может по отношению к другому быть таким взором, таким слухом, таким пониманием. Тогда нам не пришлось бы играть и жизнь вокруг нас стала бы глубокой и богатой содержанием. И если бы мы не играли, то не теряли себя самих и Бога.

Так давайте же братия, попытаемся быть искренними друг с другом, и, возможно, тогда мы сможем достичь того, чтобы друг в друге видеть не чужих, а братьев, в вышепоставленных не начальников, а отцов, и в школе не систему, а дом.  Аминь.