«Уроки чуда»: к 37-летию со дня преставления монахини Иулиании (Соколовой)

Это был 1949 год. Я только что окончила Художественный институт имени В.И. Сурикова. Поехала в Загорск писать этюды с надеждой найти там Марию Николаевну. Днем писала, а вечером, за всенощной, встретила небольшого роста женщину с большими красивыми, необычайно лучистыми глазами. Подумала, что это и есть Мария Николаевна. Ночевала у своих близких друзей Чураковых в Семхозе (Сергиев Посад). Выяснилось, что Катя и Маша Чураковы хорошо знают Марию Николаевну и всю ее семью, что это их соседи по Семхозу и что они меня познакомят с Марией Николаевной.

В назначенный день я приехала в Семхоз с рюкзаком своих работ. Маша и Катя повели меня к Марии Николаевне. Конечно, та женщина с прекрасными лучистыми глазами и была Мария Николаевна. Надо сказать, что до этого я два года занималась при Третьяковской галерее иконописью и реставрацией икон под руководством Н.А. Деминой и И.А. Баранова. Сделала несколько копий с икон. Эти-то копии и привезла показывать Марии Николаевне. Она их одобрила.

После нашего знакомства уехала на дачу в Тарусу. Писала пейзажи, но без всякой радости. Было ощущение, что попусту трачу время. И вдруг письмо от Чураковых: «Где ты пропадаешь? Давно тебя ищем. Мария Николаевна зовет тебя помогать в росписи Серапионовой палаты». Я как сорвалась!.. Приехала в Загорск 4 августа, в день Ангела Марии Николаевны. Ей было 50 лет.

Началась совершенно необычная счастливая жизнь. Над росписями работали Мария Николаевна, Сергей Сергеевич Чураков, Катя и я. Мы с Катей выполняли самую простую работу: из картонов делали припорохи для перевода на стену, растирали краски. Нам всё было интересно. Потом стали принимать участие в раскрытии стен основными цветами. Помню, что три раза счищали и опять раскрывали свод Серапионовой палаты – небо. Добивались нужного тона. Мария Николаевна принимала в этом деятельное участие и подбадривала: «Подумаешь, в третий раз переделываем – руки свои, не наемные». Постоянно приходили монахи посмотреть на нашу работу, особенно часто отец Сергий (Голубцов) и наместник отец Иоанн. Два раза был Святейший Патриарх Алексий I.

В минуты отдыха Мария Николаевна читала нам с Катей что-нибудь поучительное, объясняла службу, вообще занималась ликвидацией нашей безграмотности.

 
Мария Николаевна Соколова

В росписи Серапионовой палаты Мария Николаевна опиралась на свои копии из Ферапонтова. Вечером, когда все уезжали домой, я оставалась копировать готовые фрагменты росписи. В дальнейшем эти копии мне много раз помогали в работе. Каждый вечер, ложась спать, хотелось, чтоб скорее прошла ночь и скорее начался еще такой же счастливый день, как предыдущий. Это был какой-то особый мир. И еще монастырские службы и рака преподобного Сергия.

Надо представить себе то время. Теперешняя молодежь не понимает. То время как пустыня какая-то. Казалось, что нет возможности работать для Церкви. Реставратор икон при музее – вот предел. Мой учитель из Третьяковской галереи И.А. Баранов с тоской говорил: «Если б мы с тобой работали для храма. Как бы горело сердце!» Но это были только несбыточные мечты. И вдруг!..

Конечно, мне всё представлялось чудом. Да так оно и было. Незадолго до того я прочитала книгу А. Якубовича об отце Алексии Мечеве (сейчас издана – тогда была машинопись). Книга на меня произвела сильное впечатление. А теперь узнаю, что Мария Николаевна – одна из ближайших духовных дочерей отца Алексия и отца Сергия. Нас часто приходил навещать в Серапионову палату старенький батюшка. И это, оказывается, был отец Константин Всехсвятский.

Потом Мария Николаевна с благословения отца Константина стала нас систематически учить иконописи. Это было задолго до иконописного класса в Духовной академии. Занимались Катя Чуракова, Маша Чуракова, Катя Лункина и я.

Серапионову палату закончили к октябрю. Я перешла работать в Троицкий собор на реставрацию росписей. Мария Николаевна каждый день приезжала к семи утра. После братского молебна мы с ней лезли на леса и до прихода в девять часов реставраторов копировали праздники иконостаса. Мария Николаевна сделала копии всех праздников, и я под ее руководством – несколько. Мария Николаевна всегда, где только была возможность, копировала иконы. Копии были небольшого размера, не претендовали на археологическую точность. Это был ее рабочий материал. По воскресеньям я ездила к Марии Николаевне в Семхоз. Там занимались иконописью. Сначала прошли основные приемы иконописания: строение ликов, систему плавей, строение пробелов. Всё это изучали по копиям Марии Николаевны.

Потом, на занятиях, стали писать иконы для церкви Пророка Илии Обыденного в Москве.

И.В. Ватагина, М.Н. Соколова и Е.С. Чуракова

В дальнейшем уже не было возможности для такого тесного контакта. Пришлось работать самостоятельно. Но, когда работа не клеилась, писала Марии Николаевне письма, и она всегда приезжала и помогала. Также и в трудных жизненных обстоятельствах обращалась к Марии Николаевне, и она всегда помогала.

Я познакомилась с Марией Николаевной в период ее творческого расцвета. Она начала работать в Лавре и в это время написала целый ряд больших прекрасных икон: «Преподобный Никон с клеймами» над его ракой, «Явление Божией Матери преподобному Сергию» в Серапионовой палате, копия с иконы преподобного Сергия с клеймами над ракой Игумена земли Русской.

Мария Николаевна пользовалась огромным авторитетом и в духовном плане, и как иконописец. У меня на глазах в корне переменилось отношение духовенства к иконописи. В этом большая заслуга Марии Николаевны. Много дала для воспитания молодого поколения духовенства ее многолетняя работа в иконописном классе Московской духовной академии. Большинство современных иконописцев – ученики Марии Николаевны (монахини Иулиании) или ученики ее учеников. А вначале она была одна…

STSL.Ru