Воспоминания о монахине Екатерине (Фомичевой)

Приезжая в Иерусалим монахиня Екатерина всегда селилась в одной и той же гостинице, в одном и том же номере. Хозяин этого заведения, старый араб, при встречи с ней как будто оживал, на его лице появлялась улыбка, а из уст  вырывалось всегда искреннее приветствие: «Мама!» Этому нельзя было не удивляться, ведь внешне матушка ничем не выделялась из простых обычных русских паломников, приезжавших на Святую Землю. Длинное строгое платье темного цвета, поверх него кофточка, а на голове строгий платочек. Хозяин этой гостиницы настолько ее полюбил, что обустроил тот самый номер, в котором она обычно останавливалась. Однако такое внимание к себе скорее расстроило монахиню Екатерину, нежели порадовало. Ведь именно в той довольно простой обстановке она сподобилась видеть часть плащанички Спасителя, на которой лик Его словно ожил. Присматривать за порядком в гостинице пожилому арабу помогал его сын. Он тоже с необычайной любовью относился к монахине Екатерине и называл ее ласково «бабушкой». Эти, казалось, посторонние люди стремились с ней породниться. А сколько еще таких людей было на земле?..

В домике, где жила она последние годы своей жизни, множество писем и открыток со словами благодарности от тех, кому она что-то пошила или чем-то помогла. В личном деле несчетное количество прошений на отпуск, во время которых она нередко посещала вновь открывающиеся обители и делами рук своих помогала обживаться прибывшим туда братьям. В Храме Гроба Господня на престоле некоторое время стояла дарохранительница, пожертвованная ею. Ее милостивая рука всегда подавала просящим необходимое. Один брат слышал от нее слова: «Вы все богатеньких высматриваете, а мне ближе и роднее те, кто ничего не имеет». Их она понимала как никто другой. Ведь и самой ей не раз приходилось терпеть голод и оказываться без крова над головой.

Сколько довелось ей пережить на своем веку…

В Смоленске приютившие ее родные, вынуждены были срочно уехать (глава семейства был военным, и его перевели в другое место). Вернувшись с работы поздно вечером, монахиня Екатерина увидела свой чемоданчик, стоящий на пороге квартиры. Что делать? Куда идти? Ситуация осложнялось еще и тем, что у нее не было карточки, по которой выдавали хлеб: то ли она ее потеряла, то ли не успела  получить. Тайком от всех она начала приходить запоздно и ночевать в той самой квартире, а рано утром, чтоб никто не видел, уходила оттуда. Как-то проснувшись, она увидела перед собой тарелку с супом и куском хлеба. «Я думала, - вспоминала она впоследствии. – меня никто не видел, а люди все видели, и им было меня жалко». Впоследствии она познакомилась со своим тайным благодетелем.

Долгое время ее не хотели брать в общежитие, и она оставалась ночевать на рабочем месте. Там были полки, на которых хранился материал. На них она тихонечко взбиралась так, чтоб никто не слышал, а утром еще до прихода других сотрудников спускалась обратно. В одну ночей те самые полки разъехались, и она вместе с материалом упала вниз. На шум прибежал охранник. Мужчина сразу понял, в чем дело, но ругаться не стал. Сердобольный тот человек разрешил ей и дальше оставаться и ночевать на предприятии.

Перед своим устройством в Лавру монахиня Екатерина сильно смущалась, как она молодая девушка будет работать в мужском монастыре. Немало переживала о том, как бы враг посредством ее красоты не соблазнил кого из иноков обители. Для разрешения своих сомнений решила она съездить в Почаев и вопросить тамошнего старца ныне прославленного в лики святых преподобного Амфилохия. О жизни в этом святом месте матушка всегда рассказывала с особой любовью. Здесь она была страницей. Добровольно отказавшись от всего, она терпела различные лишения, и все ради Бога.

1 октября 1964 г. было подписано ее прошение на устройство в пошивочную МДАиС, где она проработала пятьдесят лет. За эти пол века ей пришлось пережить немало скорбей и болезней. Ее духовник схиархимандрит Пантелеимон (Агриков) преподал тогда ей урок смирения. Он попросил монахиню Екатерину принести и показать ему старую бабушкину юбку и кофточку, желательно даже с заплатками. Ничего не подозревая матушка скоренько исполнила благословение старца, а он взглянул одобрительно на принесенные наряды и говорит: «Ну вот и хорошо. Теперь так и будешь на работу ходить».

В Александрове была небольшая квартирка, где они жили вместе с своей мамой – инокиней Анастасией. Возвращаться домой приходилось ближе к полуночи, а в шесть часов утра нужно было вставать и ехать на работу в Лавру. «А еще ведь хотелась что-то почитать». – вспоминала как-то матушка о том времени. Нередко так и засыпала она с книгой в руках. Поутру звенел будильник, который она временами не слышала по причине большой усталости. Как-то ее начала будить мама, а монахиня Екатерина в ответ показал ей кулак. Сделала она это неосознанно. Такой поступок дочери обидел инокиню Анастасию и она сказала тогда: «Вставай как хочешь, больше я тебя будить не буду».

Работавшие с ней сотрудницы порой роптали на «паломничество» студентов и монахов посещавших старицу. Шли к ней за советом и наставлением. Иногда к ней для духовной беседы отправляли своих чад даже лаврские духовники, и те, как признавались сами, получали немалую пользу. В руках ее часто можно было видеть четки, по которым она творила Иисусову молитву.

Те кто близко общался с матушкой свидетельствуют, что Господь открывал ей состояние, в котором находились обращавшиеся к ней за помощью. Один лаврский брат вспоминает, как она часто мирила его с другим монахом доставлявшим ему немало скорбей. Происходило это даже тогда, когда он ей ничего не сообщал о происходившем. Другой брат вспоминает, как ему однажды досталось за винопитие, хотя знать об этом она не могла.

Перед своим увольнением монахиня Екатерина несколько месяцев уже болела и работать не могла. В этот момент, как вспоминает лаврский монах руководивший тогда академической швейной мастерской, вспоминает, к ректору архиепископу Евгению подвели новую швею и говорят: «Владыка, познакомьтесь, эта ваша новая швея». На подобное преставление новой портнихи прозвучал более чем неожиданный ответ.  «А где моя старица» - ответил архиерей. Этим ответом владыка как бы наложил отрицательную резолюцию на попытках увольнения монахини Екатерины. 

В последние годы монахиня Екатерина жила недалеко от Лавры в деревянном домике, который она приобрела еще задолго до своего ухода из Академии. Здесь она пребывала, как древний подвижник, удалившийся от мирской суеты. Попасть к ней можно было лишь раз в сутки и то не всегда. Пришедшему навестить ее приходилось очень сильно стучать в окно, но иногда и это не помогало. Один из таких посетителей вспоминает, как однажды после безуспешных таких попыток, заглянул он в окно и увидел, что матушка стояла на молитве.

Приходящие к ней люди нередко видели вкусные лакомства пришедшие в состояние непригодное к употреблению. О сем они сильно печалились не осознавая того, что она навыкшая воздержанию, подобно великому Савве Освященному, так попирала искушение доставляемое ей другими. Одному брату много раз приходилось в последние годы ее жизни приносить еду, как-то он даже начал доставлять ей любимые им сладости. Их она никогда не отвергала и его за них не поругивала. Лишь разделит на две части приношение – одну ему даст, а другую отложит в сторонку и скажет, что после съест. По прошествии же времени все это находил он протухшим. Пищу же, которая служила к подкреплению сил телесных, она употребляла всегда охотно, хотя и в небольших количествах. Главным ее лакомством был хлеб и чай. Эту незатейливую пищу она всегда употребяла с необычайной радостью. Покойная Бровинова Нина Дмитриевна рассказывала, что, когда они работали в Вологде на швейной фабрики, их заработка хватала лишь на хлеб и на чай. Возможно, с того времени матушка и приучила себя к столь простой пище.