Алексей Ильич Осипов: «Нет ни одной вероучительной истины, ни одного таинства, не искаженных в Католичестве»

Вызывает глубокое недоумение и огорчение то, что происходит в сфере всеправославной жизни. Варфоломей I, Патриарх Константинопольский, уже заявил, что видит возможность для восстановления полного единства между Православием и Католицизмом.

Я не знаю, в какой степени вы осведомлены на счет Католицизма, но вот что я скажу — нет ни одной вероучительной истины, ни одного таинства в католической церкви, в котором бы вы не увидели страшного искажения. Это просто поразительно!

Я как-то этому даже не предавал значения, но однажды так случилось, что ректор мне предложил преподавать дисциплину «Западные исповедания». Я сказал, что не касался этой темы. «Ну ненадолго» — парировал он. И потом полтора десятка лет я преподавал эту дисциплину.

И я был просто поражен тем, что такое Католицизм! Ни одной истины нет, в которой бы не произошло повреждение. Просто поразительное явление!

И, может быть, самое страшное, что меня особенно поразило — это так называемые «заслуги». Оказывается, что христианин может иметь заслуги перед Богом, а может иметь даже «сверхдолжные заслуги», если он, например, примет монашество.

Я помню, почему я был так поражен. В утренней молитве Макария Великого, которого называли земным богом (это была потрясающая величины святости), мы читаем — «Боже, очисти мя грешнаго, яко николиже (то есть никогда) сотворих благое пред Тобою».

«Идея о заслугах — это убийство души»

Святые отцы пишут, что наши так называемые добрые дела всегда пронизаны чем-то: или каким-то тайным самомнением, или корыстью, или тщеславием, или расчетом, всплеском эмоций в конце концов. И больше ничего. Чем угодно, но только не желанием исполнить Заповедь Божию!

Макарий Великий видел свою душу, видел, и сказал — «николиже сотворих благое пред Тобою». Вы понимаете, что у него в душе? Какое глубочайшее смирение, когда он увидел, что ничего доброго не может сделать по существу. А теперь посмотрите на католическую позицию, что у меня, оказывается, есть заслуги. Что я всё таки не такой, как прочие человецы. Это что такое?

То есть, сама идея «заслуг» — это убийство души, в самом корне.

Вот какие вещи-то, оказывается.

Самое спасение понимается как? Как заработок! «Я Тебе, Господи, делаю то-то и то-то. Поставил пудовую свечку. Ты понял, Господи, или нет? Ты без нее и прожить не можешь. А теперь давай мне Царство Божие.» На Западе всё превратили в бизнес-отношения. Да, да. И в этом вопросе там самый настоящий бизнес, но только с Богом. Вот беда-то какая. Делами я, оказывается, зарабатываю Царство Божие. Сделал, например, ремонт в храме — заработал.

«Спасение — это исцеление, а не заработок!»

Православие говорит, что спасение — это не плата Господа Бога за наши дела, а исцеление души от тех гадостей, которыми она, к сожалению, наполнена. От тех ран, которые мы наносим душе, истязая её в течении своей жизни. Спасение — это исцеление, а не заработок!

Что из этого следует? Когда происходит исцеление, то человек может видеть, что в нем творится. Когда заработок — «слава Тебе, Господи. Вот я сделал то-то, то-то и то-то». Гордыня! Но, это отдельная тема, друзья мои. По всем вероучительным и аскетическим моментам было бы очень полезно пройтись. Не просто изучить вопросы о филиокве (католические учение об исхождении Святого Духа и от Сына — редакция), примате Папы — это всё понятно, это всё внешние вещи, которые далеки от нашей реальной жизни. Это всё, действительно, ереси.

Сущность Церкви состоит в том, что Церковь — это средство спасения. И Церковью может быть только то, что дает правильное средство спасения. Указывает правильный путь спасения, то есть путь исцеления души. Если Церковь этого не дает, то есть учит противоположному, если её учение ничего не дает в этом плане, то это не Церковь.

Сейчас идет активный православно-католический диалог. Как можно не видеть всего вышеперечисленного? Просто поразительно. Что на каждом шагу у католиков всё, всё не то! Совсем не то. Учение о спасении, учение о грехе, учение о жертве Христовой, обо всем, обо всех Таинствах как таковых. О Евхаристии. Тем не менее, идет активный диалог!

«Католическая церковь живет только одним — желанием получить полную власть над всем христиански миром»

А в чем дело? Рим всегда заинтересован в том, чтобы подчинить себе и Православие. Эта церковь живет только одним — желанием получить полную власть над всем христианским миром. И вы знаете, что придумано ими? Они прекрасно понимают, что для православных принять Папу как непогрешимого главу Церкви, по крайней мере на данный момент, не приемлемо. Понимают они и то, что, по их словам, «некоторые богословские вопросы» окажутся в диалоги неразрешимыми. Поэтому со стороны Рима предлагается другой метод. Метод, надо сказать, хитроумный. Вам стоит его знать, чтобы вы имели его ввиду.

С предшествующего Папы — Бенедикта XVI стало иначе толковаться понятие экуменизма. Если какое-то время назад экуменизм понимался как некая толерантность христианских церквей по отношению друг другу, то есть уважительное или терпимое отношение, то теперь — новая идея, идея, которую великолепно выразил кардинал Кох: «Нам необходимо искать единства на человеческом, дружеском, духовном уровне. В чем оно должно заключаться? В общей евхаристии. Давайте совместно причащаться на приходском уровне. Там вверху богословы неизвестно когда договорятся и договорятся ли, а мы уже должны вступить в общение на уровне приходов, на уровне того, чем живет Церковь. И таким образом мы будем едины. И постепенно начнем поднимать этот уровень, и в конце концов и богословы никуда не денутся.»

«Вне Церкви таинств нет»

Что может являться богословской основой для такого подхода? Взаимное признание таинства крещения и апостольской веры. Что значит взаимное признание таинства крещения? Это признание, что крещение, совершаемое, допустим, в католической или лютеранской церкви, является действительным таинством. Если это так, то вы понимаете, какой вывод следует? Запомните, пожалуйста, что таинство — это не что-то, совершаемое независимо от Церкви, но это функция Церкви. Если мы признаем таинство действительным, следовательно мы признаем, что Церковь, которая его совершает, является действительной Церковью. Вне Церкви таинств нет. Поэтому и предлагается такой путь.

Кох прямо говорит, что «нас объединяет больше всего таинство крещения и признание всеми апостольского исповедания веры.» То есть самых общих положений веры. Ведь никто не будет протестовать, например, против Символа Веры. Это же всё общие положения. А вот что за ними скрывается? А об этом они постараются не говорить.

Так вот я хочу вам ответить на этот вопрос, чтобы было понятно. Не смешивайте двух разных вещей. Одной дело — признание крещения, совершенного вне Православной Церкви, за таинство, другое дело — признание того, что там оно совершается правильно по форме! Но отсюда совсем не следует, что там совершается само таинство. Вы знаете, что в нашей Церкви сейчас мы можем принять католика и даже лютеранина без перекрещивания? А в Греции обязательное перекрещивание, перерукоположение и так далее. А как же правильно? Две православных Церкви и по-разному учат? Объясняю. Все таинства — это функция Церкви. А поскольку мы не считаем католическую или лютеранскую церковь Церковью в истинном смысле слова, следовательно таинств там нет. Но там правильно совершают обряд таинства. И если человек принимает Православие и раскаивается в том, кем он был, то этот обряд второй раз может не повторятся — так говорит наша Церковь. «Должен повторятся» — говорит греческая Церковь. Но это уже второстепенное. Важно другое — таинства там нет. А обряд может повторятся, может не повторятся. В этом различие. Потому что, в противном случае, если понимать так, что таинство, совершенное там -действительно, значит и церковь там действительная.

Но, к сожалению, даже в наших церковных книжках можно найти такое выражение, что мы признаем действительность таинств в католической церкви. Те, кто это написал, видимо, сами не понимали, что написали. Признание таинств действительными означает признание это церкви действительной, ибо вне Церкви таинства совершаться не могут.

Папа Франциск прямо заявил в послании к Патриарху Варфоломею, что «больше нет никаких препятствий для евхаристического общения». А что это значит? Получается, что если мы признаем действительность евхаристии там, мы признаем, что там — Церковь. Вот куда бьют. Вот каким путем идут. Вместо того, чтобы разобраться в вопросе — «Церковь или не Церковь», начинают с вопроса о том, признаем ли мы таинства или не признаем.

Кстати, Пергамский митрополит Константинопольской Церкви, самый видный богослов, заявил, что у него сложилось такое убеждение, что при этом Папе открыты все возможности для обретения полного единства церквей — Православной и Католической.

Вот перед какой проблемой мы сейчас стоим. Видимо, религиозные истины приобретают какой-то второстепенный характер. На первый план выходят какие-то политические или церковно-политические мотивы для объединения этих совершенно различных церквей — Католичества и Православия. Уже совсем различных. Разошлись. Не просто 1000 лет назад разошлись в каноническом плане, нет, разошлись по существу.



Православие.фм