Интервью с доцентом Сретенской духовной семинарии протоиереем Вадимом Леоновым

Отец Вадим, какова сфера Ваших научных интересов?

Меня интересуют Догматическое богословие в целом и православная антропология в частности, но сразу оговорюсь, что я не считаю эти богословские дисциплины науками в традиционном понимании данного слова.

Приведите примеры применения психологии в Вашей священнической практике?

Я не применяю психологию в своем священническом служении и считаю, что священник должен быть именно священником и не превращаться в психолога. Дар священства, церковные таинства, полученное духовное образования вполне достаточны для полноценного пастырского служения, нужно уметь этим пользоваться. Если священник не овладел этим богатством, то и дополнительные знания психологии ему пользы не принесут. Каждый должен заниматься своим делом. Конечно, наблюдая со стороны можно интерпретировать те или иные действия священника в психологическом аспекте, но подобные интерпретации остаются лишь предположениями внешнего наблюдателя. Священник во всех жизненных ситуациях должен быть, прежде всего, священником. Не надо пытаться сесть не в свои сани. Бывает так, что в некоторых ситуациях священник не может помочь человеку духовными средствами и тогда скатывается на уровень психотерапии, чтобы хоть как то помочь ближнему. Может быть это и не плохо, и после такой встречи человек бывает утешенным, но если нечто подобное происходило в моей жизни, то я такие случаи всегда считал своим духовным поражением. Священник не должен строить свое служение на душевности. Христос дал своим ученикам дар Духа Святаго: «примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся», и если священник опускается на уровень душевной психотерапии, то обменивает первородство на чечевичную похлебку (См.: Быт. 25, 30-34).

Сказанное мною не означает, что я против психологии. Более того, я сторонник изучения психологии в семинариях, чтобы ее преподавали грамотные профессионалы, которые помогли бы семинаристам увидеть подлинное содержание и ценность этой науки без тех иллюзий, которые ее окружают. Изучение психологии необходимо прежде всего потому, что в современном мире - это очень яркое явление, мощно воздействующее на сознание многих людей. С этим нельзя не считаться. Более того в некоторых социальных средах психология занимает ниши, которые раньше принадлежали исключительно религии. Современная культура, искусство, общественная или личная жизнь часто ориентированы в русле определенных психологических идей, поэтому, чтобы понимать смысл и логику человеческих поступков необходимо волей или неволей, но знакомиться, хотя бы в самом общем виде с господствующими психологическими теориями. Исходя из этого, очевидна необходимость изучения психологии для будущих священнослужителей. Тем более, что подобное развитие событий в области духовного образования еще в 19 веке предвидел святитель Феофан Затворник. Использование священником психологических знаний по принципу дополнения вполне возможно, но психология не может быть основой для служения священника.

Есть ли опасность излишнего увлечения психологией студентами семинарии?

Это вполне реальная опасность. Один из моих бывших сокурсников по учебе в Московской духовной академии так увлекся психологией, что это вытеснило у него изучение всех богословских предметов. После окончания учебы в академии он поступил в гуманитарный ВУЗ и начал обучаться на психолога. Насколько я знаю, в церковную среду он больше не вернулся.

В обыденной среде в отношении психологии существует много мифов. В одном из них эта наука предстает как сокровищница таинственного знания, способного сделать человека духовно сильным, мудрым и совершенным и, что удивительно, без Бога. Это напоминает искушение наших древних прародителей в раю, когда змий предложил им стать богами без Бога: «в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт.3:5). Если человек с такими иллюзиями увлекается психологией, то он вскоре переживает глубокое разочарование, в чем-то подобное разочарованию наших праотцев. Ибо ему предложат множество концепций, теорий и рассуждений о различных аспектах психики и субъектности человека, предоставят некоторые методики, которые решают локальные задачи межличностных отношений и дадут множество различных описаний психических процессов, но не дадут главного – целостного видения человека и возможностей для его полноценного реального возрастания. Окажется, что это именно наука… не менее и не более. Поэтому курс психологии в семинариях необходим, и должен быть выстроен грамотно, профессионально и объективно. Если после изучения такого курса у семинариста хотя бы появится трезвое видение психологии – это уже достаточный результат, оправдывающий потраченное время и силы.

В чем пересекаются практики общения духовника с чадом и психолога с клиентом?

Ни в чем. Это принципиально различные сферы. Конечно и священник, и психолог должны видеть человека целостно, но священник призван пробудить дух человека и помочь ему воссоединиться с Богом, а психолог работает в сфере души. Работа у них идет, если можно так выразиться, на разных этажах. Цель духовника – научить человека общаться с Богом и далее всячески этому содействовать. Если человек живет с Богом, то Бог Сам уврачует, исправит, просветит, сделает все необходимое в человеке Своею благодатью. Главное для священника, как и для врача, – не навредить. Никто из людей сам по себе не способен духовно совершенствоваться, даже при наличии огромных знаний и жизненного опыта. Это совершает только Бог.

Работа психолога обращена к иной сфере. Она ориентирована на нормализацию душевного состояния человека и межличностных отношений. Если психолог видит в пришедшем к нему человеке клиента, то это печально. В этом случае психолог – это ремесленник, а человеку-клиенту можно только посочувствовать. Однако не стоит так воспринимать всех психологов. Среди них очень многие глубоко осознают глубину, величие и достоинства человека и стараются помочь ему, в меру имеющихся возможностей именно как человеку, а не как клиенту. Конечно, психотерапия – это душевная помощь, однако во многих жизненных ситуациях она бывает необходима и грамотный верующий психолог может оказать ее. Поскольку большинство жизненных проблем имеют духовные корни, то полноценного восстановления человека после таких встреч ждать не приходится, поэтому многие православные психологи стремятся не только оказать помощь, но и приблизить человека к Богу, предлагают прийти в храм, покаяться, причаститься, начать добродетельную жизнь. Такие психологи приносят реальную пользу людям не только душевную, но и духовную. Поэтому не надо представлять всех психологов лишь в трех видах: экстрасенс, бизнесмен, ремесленник.

Ваше отношение к такому феномену, как православная психология?

Православная психология – это пока еще не реализовавшаяся идея, но я отношу себя к тем оптимистам, которые считают, что рано или поздно она обязательно сформируется как особое научное направление в современной психологии. Иногда говорят, что невозможно существование православной математики, православной физики, значит, невозможна и православная психология. На мой взгляд, это ошибочное утверждение. В отношении математики и физики все верно, но в отношении психологии и педагогики эта логика ошибочна. Поясню почему. В основании любой науки лежит несколько априорных бездоказательных представлений, в соответствии с которым осуществляется научная деятельность, и эти представления во многом эту деятельность определяют. Все мы помним из школьного курса, что изучение геометрии начиналось с принятия ряда аксиом. Для математики и физики исходные основания, принимаемые априорно, лежат вне сферы религиозного откровения, поэтому и говорить об их православности или неправославности абсурдно. Но для педагогики и психологии необходима изначальная антропологическая модель. Такая модель всегда существует и во многом предопределяет направление развития этих наук, и всю возможную палитру научных результатов. Например, если в основе педагогического подхода лежит представление о человеке как о высокоразвитом животном, то и соответствующие педагогические методы будут подобны дрессировке; если изначально человек представляется в виде сложно организованной машины по типу компьютера, то и методы воспитания будут напоминать программирование; если же основываться на том мнении, что человек формируется исключительно под влиянием социума и других внешних условий, то и соответствующая педагогическая методология будет сориентирована на организацию внешней среды человека. Антропологические рамки во многом определяют направление, масштаб, содержание, средства и возможности того или иного педагогического, психологического подхода. В связи с этим, что препятствует ученым в качестве исходной антропологической модели принять православное учение о человеке? Чем антропологическая модель «человек – это образ Божий», обоснованная двухтысячелетним опытом Церкви, уступает гипотезе Дарвина, до сих пор научно не обоснованной, что «человек – это высокоразвитая обезьяна»? Кто лучше всего знает человека, как не Бог-Создатель? Он дал нам необходимые знания о себе, а наука их не использует. Почему? Всего лишь силу их богооткровенного происхождения? Эти антропологические знания подтверждены реальным опытом многих поколений – почему это игнорируется современной академической наукой? Может быть уже пришло время избавиться от этой предвзятости? Уверен, что со временем православная психология станет значимым явлением в научной жизни. Тем более, что православная педагогика этот путь уже частично прошла и стала важным направлением в педагогической науке.

Каковы точки соприкосновения Христианской антропологии и православной психологии?

Христианская антропология является содержательной основой для православной психологии. Точнее сказать, православная антропология является новой координатной системой для психологии, в пространстве которой открывается духовное содержание уже установленных научных фактов и теорий, появляется возможность для иных интерпретаций известных явлений с выходом на конкретную реальную помощь человеку. Данный подход позволяет говорить о возможности создания именно православной психологии. Подобные попытки уже предпринимались в педагогике и они оказались весьма успешными. Яркий пример – концепция К.Д. Ушинского, который положил в основание своей педагогической системы православную антропологию. Работа в этом направлении сейчас ведется весьма активно. Конечно, в этом случае православная антропология – это не альтернатива существующим психологическим знаниям но, как мы уже сказали, – это содержательное основание и система координат, в которой можно изучать человека и интерпретировать полученные результаты.

Что Вы ждете от проходящего семинара?

Надеюсь, что будет достигнута заявленная цель – разработаны содержательные, методологические и методические основы курса психологии для преподавания в духовных школах. А кроме того, я надеюсь, что этот семинар укрепит искренние намерения православных психологов, которые основываясь на своем профессионализме и личном энтузиазме, пытаются открыть для себя и других духовное богатство Церкви и тем самым послужить Богу и людям.

Беседовала Анастасия Ширяева