Образ митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова) в воспоминаниях архиепископа Леонида (Краснопевкова)

Московская кафедра в XIX веке долгое время управлялась святителем Филаретом (Дроздовым) оставившим особый след в истории Русской Православной Церкви и Российского государства. Его многообразная деятельность, высокий духовный настрой наложили свой отпечаток на все сферы жизни Московской епархии и Русской Православной Церкви. Очевидцем жизни и деятельности митрополита Филарета был его викарий епископ Дмитровский Леонид (Краснопевков), впоследствии ставшим архиепископом Ярославским и Ростовским. Его дневники и письма дают свое представления о митрополите Филарете.

В круг исследования церковно-исторической науки постепенно вводятся источники личного происхождения (дневники, воспоминания, письма), в которых отображены мысли, чувства, настроения, общественное сознание, уровень духовной жизни, психология людей определенной исторической эпохи. Такой подход к истории Русской Православной Церкви существенно расширяет комплекс исторических источников, дает возможность по-новому рассмотреть вопросы церковной истории и определить новые проблемы научного изучения прошлого.

Преосвященный Леонид,[1] считал своим долгом написать воспоминания о митрополите Филарете, но из-за частых болезней не смог этого сделать.

В руках преосвященного осталась только переписка, насчитывающая около 340 писем, а также дневники, в которых были краткие воспоминания и заметки о святителе Филарете.

Церковные проблемы в эпоху святителя Филарета владыка Леонид не всегда полно раскрывает в своих воспоминаниях, но указывает, что митрополит Филарет имел огромное значение в церковной и государственной жизни Российской империи.[2]

Образ и основные направления деятельности митрополита Филарета (Дроздова) в дневниках и письмах преосвященного Леонида можно охарактеризовать так. С самого начала митрополит Филарет уделял большое внимание царской власти как объединяющей и управляющей силе. Многие свои слова и речи он приурочивал к царским дням, обращаясь одновременно к самодержцу и подданным. При этом, несмотря на то находился святитель в здравии или нет, он всегда мог передать свои слова письмом через викарного епископа. Из сохраненных писем митрополита Филарета к преосвященному Леониду можно встретить следующие просьбы и пожелания святителя.  «Не могу и мечтать, чтобы мне быть при сретении Государя Императора. В одном из двух пакетов, которые назначены доставить вам, есть письмо мое Государю Императору. Содержание его таково, что, если рассудят, могут оное, вместо речи, сделать известным через печать»[3], а в другом месте пишет: «Если Государь Император вспомнит обо мне и спросит, донесите Его величеству, что дух мой стремится к нему, но ветхое тело не повинуется, и я из пустыни возношу молитву, чтобы для него радостна была искренняя радость, с которою примет его древняя столица. Господи, спаси Царя»![4]

Власть была не только объектом исследования владыки, но и пастырского наставления. Александр II обрел в  лице митрополита Филарета безусловную личную нравственную поддержку и преданность. В своем письменном общении со многими  членами царской семьи владыка выражал заботу и всегда был  духовной опорой царской семьи, он разделял их радость и скорбь.

Для митрополита Филарета близок был и новый взгляд на духовное образование, в котором предпочтение отдавалось формированию христианской личности, при постепенном отказе от схоластического богословия.  В своих воспоминаниях преосвященный Леонид писал, что однажды митрополит Филарет на занятиях в Московской Духовной Академии так был возмущен методом академического преподавания одного ординарного профессора, что при всех сделал ему замечание: «Странно мне, что вы боитесь и чуждаетесь святых преданий, бегаете от слова Божия даже там, где оно одно могло бы вывести вас из затруднения, в котором сами признаетесь».[5]  И после преосвященный Леонид пишет: «Думаю, что грустны были впечатления владыки в дороге, в которую он пустился после экзамена. Не может не видеть он, куда все идет и как глубок корень сатанинский в академическом образовании».[6]  Владыка Филарет понимал о необходимости  религиозно-нравственного просвещения народа  с опорой на живое Слово Божие. И он добивается официальной постановки принципиального вопроса о переводе Библии на русский язык.

Также из воспоминаний преосвященного Леонида о Филарете можно почерпнуть и то, что святитель высказывался достаточно сдержанно относительно преобразований церковных во второй половине XIX века, опасаясь активного вмешательства светской власти в дела духовного управления. Владыка Филарет говорил: «При перемене порядка вещей петровская реформа церковного управления  может погубить православную церковь в России. Нам же нужна форма – апостольская, соборная. Правительство не дозволит собрания и, кто потребует этого назовет того мятежником. Правительство почувствовало, что надобно действовать с силой».[7] И в другом месте святитель пишет: «Светская власть хочет господствовать в церковном управлении, и служители церкви говорят: нет препятствий господствуй».[8] Этим владыка Филарет подчеркивал свое отрицательное отношение к светской власти вмешиваться в церковные дела.  Но при этом в беседах, в письмах к императорской семье и в официальных отзывах владыка постоянно говорит о необходимости союза церкви и государства, об особом положении православной церкви в России и о роли царя — покровителя православия.[9]

Митрополит Филарет, став участником крестьянской реформы 1861 года в качестве составителя Манифеста об освобождении, внес в него свое видение гармоничного христианского общества. Преосвященный Леонид пишет: «Государь прислал рескрипт владыке благодарственный за составление манифеста, который утвердил я, – говорит император, — почти без изменения. Государь выражает удовлетворение, что народ услышит  знакомый и дорогой для него голос знаменитого архипастыря, и хвалит его опытность в делах государственных».[10]  При этом владыка принимал  реформу без большого желания и опасался, главным образом за интересы церкви и клира. Посредством проповеди и не только митрополит Филарет осуществлял воспитание общества в духе патриотизма, миролюбия, лояльности к власти, будучи при этом сторонником  активного христианства.[11]

Владыка Леонид указывал, что важную роль в жизни духовных школ и в частности Московской академии и семинарии играл митрополит Филарет. Среди множества занятий по епархиальным и общецерковным делам владыка с глубоким вниманием следил за порядком образования и управления в Академии.  Владыка Филарет во все вникал, интересовался всеми сторонами ученой и учебной жизни академического общества, следил, как преподавались предметы и по каким научным пособиям. Множество его рукописных трудов, которые были впоследствии напечатаны, свидетельствуют, что владыке  обо всех делах докладывали, как письменно, так и устно.  Все  назначения, перемещения, увольнения, награждения — все это было предметом деятельности митрополита Филарета.  Владыка хотел знать все, что в области его учебного управления. Московская академия и семинария являлись небольшой областью его деятельности. Однако он заботился об улучшения жизни Академии, часто перечислял денежные средства с московской епархиальной кафедры, чтобы иметь положенный штат и нужное число студентов. Кроме того в 1859 году митрополит Филарет добился через Святейший Синод  повышения окладов  наставникам, а малообеспеченным студентам Академии по его ходатайству давали помещение и полное содержание.[12]   В 1864 году во время 50-летнего юбилея Московской духовной Академии со дня открытия ее в Лавре митрополита Филарета благодарили за помощь Московской академии и семинарии за все годы его управления.[13]

Особо преосвященный Леонид  описывает  характерные человеческие качества, присущие митрополиту Филарету. Святитель  предстает и как строгий и в то же время мудрый предстоятель, который не любил угодничества и самомнения от подчиненных, не терпел низости, подлости, лукавства, всячески преследовал гордость и превозношение. Об этом  преосвященный Леонид писал: «Напрасно думают, что митрополит Филарет любил низкопоклонство и безмолвие. Нет, он не терпел низости, подлости, но преследовал гордость, самомнение, превозношение. Лукавство было ему противно столько же, сколько искренность любезна».[14]   В другом месте владыка Леонид писал о святителе Филарете: «Не любил он, чтобы люди в суждениях переступали за границу, но не любил безмолвия рабского. Если, бывало, спросит мнения и услышит: как вам угодно, — столь приятное для иных начальников, тотчас с неудовольствием скажет: «Я и без тебя знаю, как мне угодно: я желаю знать твое мнение».[15] В своих воспоминаниях преосвященный Леонид особо указывает и о своих отношениях с митрополитом Филаретом. «Сколько раз случалось, что заседание нашего докладного дня (вторник и пятница) начиналось словами: сегодня я буду вам докладывать: сторожите же хорошенько. Очень нередко присылал он за мной, чтобы прочитать мне отрывок или целое дело, или один ответ свой Синоду, обер-прокурору, министру иностранных дел. Случалось, что замечания мои пустые, неопытны, мелкие он пропускал мимо ушей; случалось, обслуживал предмет со мной за едино или оспаривал мое мнение, а иногда принимал. Случалось, что я, озадаченный возражением, не находился в ту минуту, а на возвратном пути от него одумывался; тотчас или на следующее утро писал и посылал свое мнение. При следующем свиданием владыка говорил: нет, я остался при своем мнении, или ваше мнение опоздало; или благодарю вас и прибавлял, за что собственно и как воспользовался моим мнением».[16]

Преосвященный Леонид указывал, что заботливость, снисходительность, помощь и поддержка были отличительными чертами владыки Филарета в его отношениях как к архиереям, так к клирикам и мирянам. Епископов владыка считал своими братьями, а себя старшим из них. Владыка Филарет говорил: «Ибо архиерейство во всех его канонических степенях одно и то же, и все архиереи братья».[17]  Преосвященный Леонид писал: «Эту последнюю мысль он выразил мне очень определенно, когда рассуждая с ним о возведении Русской церкви на степень митрополии, я неосторожно сказал, что митрополит между епископами своими будто как отец. Владыка прервал меня на этом месте и сказал – «никак, а только как старший брат, старший по месту, по службе и по опытности».[18] И когда он принимал архиереев, то доказывал, что действительно так на них смотрит. Он встречал, принимал, угощал, провожал их как братьев. Хотя бы это были из очень молодых. Равных он принимал как старших, Новгородского как патриарха. Ему правая сторона в карете, первое место за столом».[19]  В отношении с мирянами святитель Филарет  всегда готов был помочь раскаявшемуся и нуждающемуся человеку, и в то же время, если святитель видел, что человек ищет выгоды для себя, оставлял его со своими желаниями. Об этом преосвященный Леонид вспоминал так: «Об одной падшей женщине, которая требовала, чтобы обольститель заплатил ей за бесчестие или был принужден на ней жениться, владыка сказал: «Она поставила цену за свою добродетель. Этим она показала путь в своем деле. Цену пусть она получит через светскую власть, и тем дело кончится. Обязывать соучастника в преступлении жениться на ней уже нет основания. Она не защиты чести требует для себя, не ищет исправить браком, что испорчено грехом. Отказать ей в просьбе. В другой раз из подобного дела было видно, что удовлетворена обесчещенная женщина очень скупо. Владыка с сожалением об ней отозвался: «Как ему не стыдно! Взял женщину, народил детей и бросает с таким ничтожным вознаграждением. Куда она бедная теперь?».[20]

Преосвященный Леонид считал, что митрополит Филарет оставил особый след в истории Русской Православной Церкви, и в своих воспоминаниях указывал, что пройдет много времени, а имя святителя Филарета никогда не забудется.  «Я был особенно счастлив эти дни, часто видя его, и вчера долго смотрел на него, когда он рассматривал каталоги, и я стоял перед ним. Пройдут века: имя его вырастет необыкновенно. Мысль будет искать в прошедшем его великого образа, и счастлив, кто увидит его несовершенный портрет»,[21]   –  писал Преосвященный Леонид.

Нужно отметить, что в своих воспоминаниях и письмах владыка Леонид всегда относился к митрополиту Филарету как к отцу, наставнику и благодетелю, и если случались разногласия со святителем, то в дневниках они особо не отражались.    Вот как характеризует граф Шереметьев положение владыки Леонида при митрополите Филарете: «Близость его при старце митрополите создавала ему исключительное положение и в обществе; но доверие и дружба, которыми он у него пользовался, обличали и в самом Леониде положительные достоинства, которыми дорожил знаменитый архипастырь».[22]

Несмотря на то, что преосвященный Леонид писал  о митрополите Филарете в духе сыновней любви, многие современники  святителя Филарета писали о нем в том же духе, что и преосвященный Леонид. Например, епископ Ладожский Гермоген (Добронравин) восхвалял митрополита Филарета за его участие в деле духовного образования. Он указывал, что, благодаря Филарету Московскому, все, что произошло хорошего  в духовном образовании, а также в Московской епархии, было сделано под его непрестанным взглядом. «Твоему проницательному взору предоставлено было обозреть первые опыты трудящихся в академии, направить их стремления к целям духовного образования. И с той поры  неусыпным своим взором ты следишь за всеми движениями мысли в области высшего учения. Под твоим охранением процветало и цветет здесь любомудрие, послушное вере; под твоим блюдением в уроках богословия всегда проповедовалась чистая истина Христова».[23]  Особенность митрополита Филарета подчеркивал и одесский протоиерей Иоанн Знаменский. После Крымской войны в 1856 году он писал о предстоятеле Московском: «Воистину, велик Филарет. Как предостаточно он успокоил тех, которым мир казался неудовлетворяющим чести нашего оружия и славы нашего отечества. Устами Филарета должна говорить к Богу Спасителю благодарения вся Россия, его сердцем должны мы все чувствовать, обрадованные вестью о прекращении брани самой упорной и губительной».[24]

В прощальном слове на погребение митрополита Филарета в 1867 году духовенство Московской епархии выразило всю признательность за его добрые качества и мудрую церковную деятельность. «Соединяя в лице своем строгого инока и мудрого пастыря, ты ровно был отцом и руководителем и для иноков, и для священнослужителей, как иночествующих, так и трудящихся среди мира. Для всех нас открыт был к тебе доступ, никто имевший нужду в совете и руководстве не отходил от тебя  с неразрешенным недоумением, без опытного и ясного наставления. Глубоким благоговением и собранностью духа в богослужении ты всех нас поучал благоговейному предстоянию престолу Божию. Мудрыми правилами и распоряжениями Ты ввел строгий порядок во внутреннюю жизнь иноческих обителей; Твоею попечительностью о внешнем благосостоянии иночества многие обители в Твоей пастве, клонившиеся к упадку и разрушению, восстановлены и приведены в цветущее состояние, иныя вновь открыты и благоустроены. Красотою храмов Москва и вся Твоя паства обязаны преимущественно твоею заботливости о сохранении в народе Любви к благолепию храмов Божиих. Строгий порядок в делах по управлению паствою и многолетняя твоя опытность делали легкими труды для тех из нас, которые были призываемы Тобою к участию в делах епархиального управления, а мудрость и справедливость в решениях служили прочною охраною всеобщей доверенности к твоему суду».[25]

После назначения митрополита Иннокентия (Вениаминова) в 1868 году на Московскую кафедру  вместо почившего митрополита Филарета инспектор Московской Академии С.К. Смирнов высказался о невозможности полноценно заменить на Московской кафедре митрополита Филарета (Дроздова): «Заменяющий незаменимого выехал из Иркутска. Назначение его совершенный сюрприз для всех, чаявших утешение после скорбной утраты великого Филарета. Каково будет положение Академии при новом владыке -трудно представить».[26]

Многие современники митрополита Филарета вместе с преосвященным Леонидом (Краснопевковым) признавали величие и достоинства  московского архипастыря.

В дневниках преосвященного Леонида указывается, как тяжела для него была потеря митрополита Филарета, однако для обер-прокурора Святейшего Синода графа Д.А. Толстого смерть митрополита Филарета была кстати. Об этом преосвященный Леонид в своем дневнике писал: «Говорил мне Князь Н.И. Трубецкой, что в день отпевания владыки Филарета, после обеда у великого князя Владимира Александровича, чтобы поехать в Чудово на панихиду, он взял с собою карету Графа Толстого Д.А., и этот сказал: потеря огромная, но, скажу откровенно, он смертью своею развязал нам руки!».[27]

Московская епархия при митрополите Филарете развивалась обособлено от столицы Петербурга, и авторитет владыки был сдерживающим фактором от вмешательства светской власти в дела церковные Московской епархии.   Именно поэтому можно предположить, что светской власти было выгодно избрать на московскую кафедру не продолжателя  церковной политики Филарета (Дроздова), а человека из совсем другой области. В итоге митрополитом Московским и Коломенским стал знаменитый миссионер Иннокентий (Вениаминов).

                                              Библиография

1. ОР. РГБ. Ф. 149. К. 2. Ед. 1.
2. ОР. РГБ. Ф. 149. К. 2. Ед. 2.
3. ОР. РГБ. Ф. 149. К. 2. Ед. 5.
4. ОР. РГБ. Ф. 149. К. 3. Ед. 30.
5. Леонид (Краснопевков), еп. Из записок преосвященнейшего Леонида, архиепископа Ярославского. – М., 1905.
6. Леонид (Краснопевков), еп. Записки московского викария. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2012
7. Письма Филарета, митрополита Московского к Леониду (краснопевкому), епископу Дмитровскому, впоследствии архиепископу Ярославскому, с примечаниями архиепископа Леонида (Краснопевкова) и епископа Саввы (Тихомирова). – М., 1883.
8. Православное обозрение: сентябрь.  М., 1867
9. Савва (Тихомиров), еп. Харьковский. Воспоминания о высокопреосвященнейшем Леониде (Краснопевкове), архиепископе Ярославском и Ростовском. – Харьков, 1877.
10.  Савва (Тихомиров), еп. Хроника моей жизни. — М., 1893. Т.4.
11.  Шереметьев С. Леонид (Краснопевков), архиеп. Ярославский и Ростовский. – СПб., 1898.

[1] Преосвященный Леонид (Краснопевков)  до монашества Лев Васильевич — деятель русской церкви (1817—1876). Учился в горном кадетском корпусе, служил во флоте, но скоро поступил в духовную академию (сначала в спб., потом в московскую), по окончании курса в которой получил степень магистра богословия и определен наставником в вифанскую семинарию. В 1845 г. пострижен в иноки; был ректором двух семинарий московской епархии, епископом дмитровским, викарием московской митрополии и, наконец, архиепископом ярославским.

[2] ОР. РГБ. Ф. 149. К. 2. Д. 1. Л. 126.

[3] Письма Филарета к Леониду епископу Дмитровскому. М., 1883. С.77

[4] Там же. С.98

[5] Из записок преосвященного Леонида, архиепископа Ярославского. М., 1905. С. 36-37.

[6] Там же. С. 37

[7] ОР.РГБ. Ф. 149. К. 2. Д. 2. Л. 155

[8] Письма Филарета к Леониду епископу Дмитровскому. М., 1883. С.114.

[9] ОР.РГБ. Ф. 149. К. 2. Д. 2. Л. 97 – 98.об.

[10] Леонид (Краснопевков) архиеп. Записки московского викария. М., 2012. С.415

[11] ОР. РГБ. Ф. 149. К. 2. Д. 1. Л. 126

[12] ОР.РГБ. Ф. 149. К. 2. Д. 1. Л. 9.об.

[13] Леонид (Краснопевков) архиеп. Записки московского викария. М., 2012. С. 572.

[14]  Письма Филарета к Леониду епископу Дмитровскому. М., 1883. С. 4.

[15]  Письма Филарета к Леониду епископу Дмитровскому. М., 1883. С.6.

[16] Там же. С.7.

[17] Там же. С. 5

[18] Там же С. 5

[19] Письма Филарета к Леониду епископу Дмитровскому. М., 1883. С. 5

[20] Там же. С. 7.

[21] Леонид (Краснопевков) архиеп. Записки московского викария. М., 2012. С. 79.

[22] Шереметьев. С. Леонид, архиепископ Ярославский и Ростовский. СПб., 1898. С.6.

[23] ОР. РГБ. Ф. 149. К. 3. Д. 30. Л. 5.

[24] Там же.  Ф. 149. К. 3. Д. 30. Л. 6.

[25] Православное обозрение: сентябрь.  М., 1867.  С. 15.

[26] Савва (Тихомиров), еп. Хроника моей жизни. М., 1893. Т.4. С. 11.

[27] ОР. РГБ.  Ф. 149. К. 2. Д. 5. Л. 32

http://history-mda.ru