Интервью с А.Р. Фокиным о его новой монографии на тему «Формирование тринитарной доктрины в латинской патристике»

– Недавно в Издательстве Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия вышла Ваша новая монография «Формирование тринитарной доктрины в латинской патристике». И по названию, и по оглавлению этого солидного издания видно, что труд фундаментальный. Расскажите, как Вы работали над ним? Как родилась сама идея такой книги?

– Идея книги выросла из моего интереса к тринитарной проблематике в латинской патристике. Он появился у меня довольно давно. Еще в 2001 году я участвовал в международной богословско-философской конференции «Пресвятая Троица», организованной совместно нашей Синодальной Богословской комиссией (СБК) и англо-американским Обществом христианских философов (SCP), где я представил доклад на тему «Тринитарное учение блаженного Августина в свете православной триадологии IV века». В нем я сравнил учение Августина о Св. Троице с учением великих каппадокийцев и обнаружил между ними значительные расхождения относительно таких базовых вопросов, как тринитарная терминология, соотношение в Боге простоты и сложности, общего и индивидуального, теологии и икономии, способ исхождения Св. Духа и др. Затем, читая лекции для студентов Российского Православного Университета имени св. Иоанна Богослова по малоизвестному у нас латинскому богослову IV века, предшественнику Августина – Марию Викторину, я увидел у него совершенно новый необычный подход к пониманию тринитарного догмата, непохожий на то, что мы знаем из греческой патристики или даже ранней латинской традиции. У Викторина я столкнулся с сильнейшим влиянием неоплатонизма на христианское вероучение, в частности, на учение о Св. Троице. Затем, в 2005 году, я написал и успешно защитил в Институте философии РАН кандидатскую диссертацию на тему «Христианский платонизм Мария Викторина», а ее результаты опубликовал в 2007 году в виде монографии с тем же названием. Большая часть этой книги посвящена именно тринитарному учению Викторина, которое оказало непосредственное влияние на учение многих западных богословов – Августина, Кассиодора, Боэция, Алкуина и др. Ну а потом, после Мария Викторина, я решил, что необходимо основательно изучить всю историю формирования латинского тринитарного богословия, чтобы понять, откуда возникли те особенности, столь отличающие его от греческого тринитарного богословия. Для этого было необходимо проследить формирование тринитаризма на Западе с самых его истоков у Тертуллиана вплоть до окончания эпохи патристики (VIII век), соотнося его, с одной стороны, с греческой патристической традицией, с тринитарным учением с греческих отцов Церкви, а с другой стороны — с античной философской традицией. Особенно важен оказался этот последний вектор, потому что и Тертуллиан, и Марий Викторин, и Августин, и Боэций, и многие другие западные богословы опирались на античную философскую традицию, ее разные школы и направления для формулирования своего тринитарного учения. Этот интерес и определил тему моей будущей докторской диссертации: «Античная философия и формирование тринитарной доктрины в латинской патристике», которую я успешно защитил в том же Институте философии 1 октября 2013 г. А подготовка монографии к печати у меня заняла около 4 месяцев. И вот в начале марта этого года книга вышла в свет.

– Не могли бы Вы кратко рассказать о концепции Вашей книги и главных результатах Вашего исследования?

– Как Вы уже поняли, предметом моего исследования являются не отдельные тринитарные учения латинских христианских мыслителей, а весь процесс формирования тринитарной доктрины в латинской патристике II–VIII вв. как единой духовно-интеллектуальной традиции. В книге я предлагаю свою оригинальную реконструкцию процесса формирования латинского тринитаризма и раскрываю внутреннюю логику развития этого процесса, обусловленного влиянием на него как со стороны различных философских школ поздней античности, так и со стороны современного ему греческого тринитарного богословия.

В частности, я показываю, как в раннем латинском тринитаризме возникает тенденция к бинитаризму, т.е. отождествлению второго и третьего Лиц Троицы, которое достигло своей кульминации у Лактанция, но также во многом обусловило появление в конце IV века на христианском Западе учения о «двойном исхождении» Святого Духа.

Мне удалось обнаружить и убедительно доказать наличие в западном тринитарном учении эпохи арианских споров двух различных и во многом противоположных тенденций, которые я назвал греческой и латинской «тринитарными парадигмами». К первой относится триадология св. Илария Пиктавийского и св. Амвросия Медиоланского, которые рассматривали классическую тринитарную формулу Тертуллиана: una substantia tres personae в свете греческой формулы μία οὐσία τρεῖς ὑποστάσεις, где между сущностью и ипостасями проводится такое же различие, как между общим и индивидуальным, а в основу кладется так называемая «социальная аналогия».

Латинская «тринитарная парадигма» своим появлением обязана таким выдающимся западно-христианским мыслителям, как Марий Викторин и Августин. Оба они испытали на себе сильнейшее влияние неоплатонической философии. Марий Викторин в качестве наиболее перспективной модели для построения своего учения о Божественной Троице выбрал неоплатоническую теорию «умопостигаемой триады», в которой Бог-Троица рассматривается как необходимое единство трех основных Божественных атрибутов: бытия, жизни и мышления.

Эту модель усвоил и переработал Августин, который создал к так называемую «психологическую теорию» Троицы, основанную на конструировании и анализе различных «психологических тринитарных моделей» (быть – знать – хотеть; быть – знать – любить; ум – знание – любовь; память – мышление – воля и т.п.), в которых внутренняя жизнь Божественной Троицы познается по аналогии со структурой самосознания индивидуальной души. Эта «психологическая теория» Троицы, легшая в основу «латинской тринитарной парадигмы», стала наиболее значительным и оригинальным вкладом Августина в развитие тринитарного учения; она была и остается уникальным и неповторимым явлением в патристике, предопределившим собою все дальнейшее развитие тринитарного учения на Западе и в то же время его существенные отличия от триадологии греческих отцов Церкви.

В своей книге я также доказываю, что учение Августина о «двойном исхождении» Святого Духа было закономерным результатом развития всего латинского тринитаризма в II–IV вв. Впоследствии в V–VIII вв. оно быстро получило широкое признание и распространение в трудах латинских богословов в самых разных частях западного мира, приобретя классическую форму учения о Filioque у Римских пап св. Льва и св. Григория Великих, а также в так называемом «Афанасиевском Символе» и на Толедских соборах в Испании в VI–VII вв., когда оно впервые стало рассматриваться в качестве необходимого догмата христианской веры. Таковы вкратце результаты моих изысканий.

– Подобный труд на русском языке выходит, пожалуй, впервые. На что Вы ориентировались?

– Можно сказать, что я хотел сделать некоторую параллель к известному труду нашего дореволюционного исследователя А.А. Спасского «История догматических движений в эпоху Вселенских Соборов. Тринитарный вопрос». В этом фундаментальном труде, посвященном главным образом исследованию арианских споров на востоке империи и во многом не потерявшем своей актуальности до сих пор, рассматривается формирование тринитарного учения у греческих богословов и практически полностью игнорируется латинская патристика. То есть Спасский оставил за пределами своего исследования западных отцов и учителей Церкви, развитие тринитарного учения на латинском Западе. Исключая Тертуллиана, он никого из западных богословов не рассматривает. Поэтому моя книга может, с одной стороны, рассматриваться как некоторое дополнение или параллельное исследование к труду Спасского. С другой стороны, это первое исследование подобного рода и масштаба не только на русском языке, но и на иностранных языках. Насколько мне известно, ничего подобного нет и в мировой научной литературе. В процессе работы я изучал множество материалов, исследований, статей, монографий и не встречал такого научного труда, в котором рассматривался бы весь процесс формирования тринитарного учения на латинском Западе, начиная с раннего доникейского периода, продолжая «Золотым веком» и заканчивая поздними латинскими богословами эпохи патристики. То есть ни один ученый ни у нас в стране, ни за рубежом специально не исследовал вопрос о Св. Троице во всей западной патристической традиции. Конечно, были отдельные исследования по отдельным авторам, были общие работы, интегрирующие и Запад и Восток, обзорные или посвященные развитию учения о Св. Троице в определенный период, скажем, только у доникейских авторов. Но такого масштабного исследования, в котором была бы охвачена вся латинская патристическая традиция в ее тринитарном аспекте, просто не существовало. Кроме того, особенностью моего исследования является оригинальная реконструкция всего процесса формирования западного учения о Св. Троице, выделение характерных черт этого учения, сопоставление его как с греческой патристической триадологией, так и с античной философской традицией. В своей книге я предлагаю свою собственную концепцию, которая не существовала до меня даже в западной науке. Эта концепция объясняет постепенное развитие тринитарных идей на Западе, преемственность одних поколений латинских христианских мыслителей и других, смену одних учений другими и так далее, что, в конце концов, привело к полному господству на Западе латинской «тринитарной парадигмы». Поэтому такого рода труд не только у нас в стране, но и в мировой науке является первым и в настоящее время единственным.

– На что Вы опирались при исследовании? Какие важнейшие источники могли бы выделить?

– Во-первых, я опирался на первоисточники – творения латинских отцов и учителей Церкви II–VIII вв. Их очень много. Если говорить об основных, то это, конечно, труды Тертуллиана, например «Против Праксея», «Против Гермогена», это сочинения св. Илария Пиктавийского «О Троице», св. Амвросия Медиоланского «О вере» и «О Святом Духе», Мария Викторина «Против Ария», Августина «О Троице», Боэция с тем же названием и так далее. Можно назвать десятки источников, с которыми я работал, все они были важны, все они интегрированы в текст работы.  При этом, и это очень важно, я рассматривал труды не только признанных отцов Церкви, но и западных учителей Церкви или церковных писателей. Из отцов Церкви мною, безусловно, учтены прежде всего четыре авторитетных западных отца, почитаемых как в Православной, так и в Католической Церкви, — это блаженный Августин, святитель Амвросий Медиоланский, блаженный Иероним и святитель Григорий Двоеслов. Помимо этого, свт. Киприан Карфргенский, свт. Иларий Пиктовийский, преп. Викентий Леринский и др. Но есть и много известных и не очень западных церковных писателей, таких как Тертуллиан, Новациан, Арнобий Старший, Лактанций, Марий Викторин, Клавдиан Мамерт, Арнобий Младший, Боэций, Кассиодор и др., которые не почитаются святыми, но в то же время все они принадлежат к неразделенной Церкви, то есть — это наше общее наследие. В своих источниках я ограничился первыми восемью веками, то есть периодом неразделенной Церкви, или, точнее, периодом Вселенских Соборов. Я не затрагиваю ни каролингскую эпоху, ни западное средневековье, ни схоластику. Я разделяю ту точку зрения, что патристика в узком смысле — это эпоха в течение восьми первых веков христианства, эпоха Вселенских Соборов, эпоха неразделенной Церкви. Поэтому последним западным богословом, которого я изучаю, является св. Беда Достопочтенный, умерший в 735 г. Но я показываю в книге, что уже в эпоху патристики между христианским богословием латинского Запада и греческого Востока при определенной общности возникают и серьезные различия и тенденции, направленные в противоположные стороны, в частности, в понимании догмата о Св. Троице.

Помимо первоисточников я опирался на обширный корпус западных исследований, порядка 800 различных исследований и статей, монографий, сборников, результаты которых я постарался учесть в своей книге. И, конечно, я также принимал во внимание не только западную, но и русскую патрологическую науку. Такие исследования, как, например, А.А. Спасского, В. Самуилова, И.В. Попова, Н.П. Остроумова, П. Верещацкого и некоторых других. Но в любом случае основная исследовательская литература, на которую я опирался — иностранная; по данному вопросу она неизмеримо обширнее отечественной.

– Каким Вы видите место Вашей книги в учебном процессе?

– Это, конечно, не учебник. То есть эта книга, безусловно, может использоваться в курсах патрологии, догматики, позднеантичной и средневековой философии. Но это не учебное пособие, это не справочник, это серьезный научный труд, с серьезными концепциями, выводами, результатами. Он может углубить наше понимание как западной богословской традиции, так и нашей собственной православной традиции, особенно в части ее святоотеческих истоков, ведь в своей книге я постоянно уделяю внимание сопоставлению западной и восточной патристики.

– Скажите несколько слов об изучении латинской патристики. Какие основные направления исследований этой темы сформировались в России?

– Западная, или латинская, патристика — это обширная область; в России ею занимались очень активно до революции, по части переводов особенно выделялась Киевская Духовная Академия, по части исследований — Московская и Казанская. После революции, понятное дело, все это приостановилось. В советский период были отдельные исследователи, подходившие к патристике главным образом с точки зрения истории философии, в которой ей отводилось весьма скромное место своего рода подготовительной ступени для западной схоластики. Определенный вклад в изучение латинской патристики внесли и В.В. Соколов, и Г.Г. Майоров, и А.А. Столяров, и С.С. Неретина. А после «перестройки» какого-то нового направления в изучении латинской патристики не сложилось. В России она все еще остается менее изученной по сравнению с нашей собственной православной традицией, т.е. греческой или русской патристикой, которые известны нам гораздо лучше. Кое-кто сейчас делает новые переводы отдельных латинских отцов Церкви, например, С. Степанцов, В. Тюленев, А.Ю. Братухин, О.Е. Нестерова, Д. Смирнов. Стоит, пожалуй, упомянуть большой совместный проект Свято-Тихоновского гуманитарного Университета и Миланской Bibliotheca Ambrosiana по переводу полного собрания творений святителя Амвросия Медиоланского. Вот это действительно может быть первый масштабный проект по латинской патристике. В том же ПСТГУ есть также Г.Е. Захаров, который занимается латинским арианством и православной полемикой с ним. Есть также группа ученых из разных вузов, куда вхожу и я, занимающаяся наследием св. Беды Достопочтенного. Есть и другая группа, куда я также вхожу, занимающаяся Августином. Но все это лишь кратковременные и плохо координируемые проекты, поддерживаемые ГРНФ. Поэтому в целом, к великому сожалению, следует признать, что у нас в стране латинской патристике уделяется очень незначительное и недостаточное внимание, как в духовных школах, так и в светских вузах. Нет никакой программы по систематическому переводу и изучению наследия латинских отцов и учителей древней Церкви. А здесь еще много того, что можно сделать. Например, свт. Иларий Пиктавийский — очень важный автор, им у нас никто не занимается; его труды остаются непереведенными. Свт. Амвросия, как я уже сказал, уже переводят. Многие занимаются Августином, пишут диссертации, делают переводы, но всего этого совершенно недостаточно, так как Августин – это целый мир, целая вселенная. Его можно изучать бесконечно. Также, конечно, надо заниматься и поставгустинской традицией: галльским монашеством, латинскими энциклопедистами, полемистами, историками. Но, как говорится, «жатвы много, а деятелей мало».

– А что для этого требуется, какие таланты, какие познания?

– Ну тут дело не только в талантах. Тут нужно, скорее, кропотливое изучение древних языков, источников, истории Церкви, богословия, истории философии, западной литературы и так далее. Для изучения латинской патристики, да и патристики в целом, необходима хорошая языковая и общегуманитарная подготовка. Ну и, конечно, упорство в достижении цели.

– После такой большой работы каковы Ваши планы? Куда будет направлен вектор развития?

– Моя книга — это первая книга в издательской серии «Патристические исследования и переводы», издаваемой в Общецерковной аспирантуре и докторантуре имени святых Кирилла и Мефодия. В серии предполагается публиковать новые исследования по патристике, переводы источников и основной иностранной литературы из разных областей патрологии. Следующая книга, которая выйдет в нашей серии под моей редакцией, — это издание сборника материалов Первой международной патристической конференции ОЦАД «Преподобный Исаак Сирин и его духовное наследие» (Москва, 10–11 октября 2013 г.). После этого мы планируем уже в этом году издать переводы антилатинских сочинений святителя Фотия Константинопольского, в том числе его переписку с папой Николаем I, Окружное послание и знаменитую «Мистагогию». Переводы эти сделаны нашими ведущими византинистами – Д.Е. Афиногеновым и П.В. Кузенковым. В перспективе также издание новых переводов отдельных сочинений и посланий блаженного Августина, посвященных различным догматическим и этическим вопросам, в частности, толкованию Символа веры. Я надеюсь, что с Божией помощью мы будем продолжать работу и каждый год выпускать одну–две хороших книги по греческой, латинской, сирийской и т.д. патристике. Сам я в ближайшей перспективе хочу дописать, наконец, свою монографию, посвященную богословскому наследию святителя Григория Нисского. У меня уже есть большой задел, материал, который надо расширять, приводить в соответствие с мировыми стандартами; и я надеюсь сделать это в течение двух–трех лет.

– Последний вопрос. Алексей Русланович, скажите пожалуйста, где можно сейчас приобрести Вашу новую книгу? Многие мои знакомые хотели ее приобрести, но не смогли найти ее в книжных лавках.

– Действительно, в настоящее время есть трудности с приобретением моей книги. Пока она есть только в трех московских книжных лавках с академической литературой: «Фаланстере», «Гнозисе» и «Primus versus». Также ее можно заказать с доставкой в интернет-магазине «ОЗОН.РУ» (http://www.ozon.ru/context/detail/id/26338502).

– Большое спасибо за интересную беседу.