Родоначальник рода Романовых:некоторые вопросы биографии четвертого Патриарха (к 400-летию Дома Романовых)

Современная наука (в том числе историческая) находится в затяжном процессе поиска средств, методов, стратегий исследований. Отличительной чертой актуального исторического знания является признание того факта, что переписывание истории – не дань конъюнктуре, а явление неизбежное и позитивное[1].

Роль патриарха Филарета явилась прямым отражением роли Русской Православной Церкви в истории России, его роль в эпоху смуты всегда привлекала историков. Современниками святейшего патриарха Филарета и его потомками за четыре сотни лет проделана большая и разносторонняя работа по раскрытию личности четвертого патриарха. Предприняты многочисленные попытки разобраться в сущности его позиций по различным государственным и церковным вопросам как в период смуты, так и во время царствования его сына[2]. Историческая наука в своем отношении к нему проделала путь от чрезмерной апологетики через обличительные оценки в русле «демифологизации и дегероизации личностей в истории России»[3] к взвешенному взгляду. В связи с этим в изложении материала будем опираться на достижения современной историографии, не претендуя на сверхновое слово в исследовании этой личности.

Вместе с тем состояние источниковедческой базы позднего русского Средневековья накладывает определенные ограничения на полноту любого исследования, касающегося биографии четвертого патриарха. Для биографий многих выдающихся личностей этого периода характерно пестрое переплетение легенд, принятых на веру и переходящих из исследования в исследование мистификаций, ошибок и реальных фактов – все это вместе равным образом служит основанием для догадок историков.

Отношение к Филарету Никитичу историков можно разделить на три примерно равные группы.

Первую группу составляют те исследователи, кто оценивал патриарха положительно. В первую очередь, это – летописи XVII в., которые отличает возвышенный слог и апологетический стиль. Такая же оценка дается и в неопубликованной рукописи «Свидание Царя Михаила Феодоровича с родителем своим Митрополитом Филаретом в Москве, 1619 года» (XIX в.)[4] Однако летописцы поют хвалу царскому родителю, но «страдальцем» Филарета окрестил народ, еще не зная, что его сыну предстоит взойти на престол. В фольклорных памятниках сохранились песни и сказания о гонениях и страдании митрополита Филарета, а также о его выкупе из плена и возвращении на родину[5]. В XVIII – начале XIX в. о патриархе Филарете писали В.Н. Татищев, М.В. Ломоносов, М.М. Щербатов, И.И. Голиков, Н.М. Карамзин, игумен Ювеналий (Воейков)[6]. Все авторы апологетически описывали страдания и деяния опального патриарха. О нем писал и С.М. Соловьев[7], ограничиваясь его положительной оценкой как государственного деятеля, «выступившего против злоупотреблений и поддержавшего людей, потрудившихся во время смуты за государство». Историк А.П. Смирнов[8] нарисовал образ патриарха как традиционалиста и консерватора, очевидна его симпатия к своему герою. В многотомном сочинении митрополита Макария (Булгакова)[9] отмечена подвижническая деятельность патриарха, сама личность которого изображена в восторженных тонах. Е.А. Белов[10] охарактеризовал роль Филарета Никитича как важную и значительную. М.В. Толстой[11] поставил его на первое место среди исповедников веры, засвидетельствовавших подвиг служения Отечеству, говоря, что «нашлась твердая рука для управления кормилом государства». Интересные изыскания о патриархе Филарете представил А.П. Богданов в своем биографическом сборнике о русских патриархах[12].

Наряду с научными апологетическими исследованиями можно выделить корпус популярных, тенденциозных сочинений о патриархе Филарете, выпущенных, главным образом, к 300-летнему юбилею царствования дома Романовых. Среди них можно назвать работы А.А. Воронова, П. Маслова, А.А. Покровского, Е. Поселянина, С.К. Чернышева[13].

Во вторую группу входят исследователи, дающие разные, но в целом нейтральные оценки деятельности патриарха: еще его современник наблюдательный архиепископ Астраханский и Терский Пахомий заметил, что Филарет был «нравом опалчив и мнителе, а владителен таков был, яко и самому царю боятися его, боляр же и всякого чина царского синклита зело томляше заточенми необратными и инемы наказанми», прибавляя, что «до духовного... чину милостив был и несребролюбив, всякими же царскими делами и ратными владел», а вот «божественного писания отчасти разумел»[14]. Однако, пожалуй, самый популярный среди современных историков труд о патриархе Филарете создал С.Ф. Платонов[15], который в целом взвешенно оценивал своего героя. Во многом на эти выводы опирался А.Е. Пресняков[16], видевший в действиях патриарха продолжение дела царей Иоанна Грозного и Бориса Годунова. Интересно наблюдение историка о характере «великого государя»: в нем «не было гениальности, смелого и содержательного творчества; скорее надо видеть в нем умного и энергичного администратора, умевшего понять обстоятельства, чем реформатора, который умеет не только пользоваться данными условиями, но и творчески изменять их»[17]. По мнению Е.Ю. Люткиной, патриарх Филарет был незаурядной личностью и крупным государственным деятелем[18]. Обстоятельно рассмотрен период патриаршества Филарета Никитича у В.Г. Вовиной[19].

Наконец, третья группа – это исследователи, дающие отрицательные оценки. В популярном очерке о патриархе Н.И. Костомарова[20] дана емкая характеристика личности Филарета Никитича, в итоговой оценке отрицательная. Эту резкую линию в историографии продолжил В.О. Ключевский[21]. К.Н. Бестужев-Рюмин вообще видел в событиях смуты результаты интриг Федора Никитича, охотно признавая за ним главенствующую политическую роль; вместе с тем автор не считал такую политическую линию удачной, так как «подкапывать под Годунова и отступать от расстриги не значит действовать для блага страны»[22]. С.Б. Веселовский отметил реставраторскую сущность политики патриарха Филарета и недостатки его системы управления[23]. Довольно критично обрисовал облик патриарха неизвестный автор в исследовании памятника XVII века о «Соборном изложении на латын 1620 г.»[24] С.В. Бахрушин пришел к выводу, что патриарх Филарет вызывал недоверие широких масс населения, потому что как фактический глава правительства нес ответственность за все непорядки в управлении[25]. Отрицательные черты в этой личности видели М.М. Богословский[26] и М.А. Дьяконов[27]. Е.Д. Сташевский именовал программу патриарха «диктатурой общего блага», которая принесла ощутимые положительные результаты; вместе с тем он отмечал его своенравность, властность натуры, действия не по соображениям практичности, а по личным симпатиям[28]. Историк-эмигрант А.В. Карташев показал нетерпимость и ограниченность патриарха Филарета[29]. Р.Г. Скрынников[30] обрисовал эту личность как властного, честолюбивого политика и интригана. Примерно также считал В.В. Маландин, по его мнению, Филарет Никитич был ловким и беспринципным политиком[31]. В. Ульяновский склонен считать, что многие известия о жизни Филарета легендарны[32]. Во всех бедах Русского государства периода смуты обвинял патриарха Н.А. Лобанов[33]. Л.Е. Морозова провела мысль о сопротивлении многих представителей тогдашней знати поставлению Филарета в патриархи, а его последующая политика, по мнению исследовательницы, не принесла стране большой пользы[34]. А.Н. Сахаров связал с личностью патриарха первые абсолютистские тенденции в политике московского правительства[35].

В «критическую» группу вошли и представители зарубежной историографии. Д. Кип сосредоточился исключительно на негативных результатах правления патриарха Филарета, отметил неудачи в церковной, налоговой и внешней политике[36]. Д. Черска считает патриарха Филарета, прежде всего, активным участником борьбы за престол[37].

Таковы основные итоги изучения жизни и деятельности патриарха Филарета.

Очертим круг тех вопросов, которые невозможно решить наверняка ввиду отсутствия точных указаний источников. Безусловно, на большинство из них уже предложены ответы, но это лишь гипотезы, которые иногда красивы и остроумны, но порой слишком идеологизированы, причем большинство как «хвалителей», так и хулителей патриарха заостряют свое внимание именно на этих вопросах, подтверждая выводы-домыслы удобными им гипотезами.

1. Федор Никитич Романов: первые сорок лет жизни

В силу особенностей источников и познавательного инструментария за пределами исследования остаются жизнь и деяния патриарха Филарета в первые сорок лет.

О юности и семье святейшего патриарха мы знаем бесспорно только то, что семья Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, отца будущего патриарха, славилась образцом старинных добродетелей, которому был чужд пьяный разгул и разврат, свойственный опричнине и московскому двору того времени. Об этом свидетельствует фольклор. Никита Романович зовется в народных песнях «добрым боярином», «славным дядюшкой» и т.п.[38] После смерти Никиты, кстати, принявшего перед смертью монашеский постриг с именем Нифонт, наследником народной любви стал его старший сын Феодор. Чего стоит одно только упоминание его имени при желании, например, кого-либо похвалить: «вылитый Феодор Никитич», или «второй Феодор Никитич», или «Ты теперь совершенно Федор Никитич!», и другие присказки и поговорки с именем Федора.

В пользу старшего сына Романова говорит и тот факт, что он женился на дочери небогатого костромского помещика, не погнушавшись неравенством. После смерти царя Федора Ивановича 7 января 1598 г., оставшись вдвоем с Борисом Годуновым высшими лицами в государстве, Федор Никитич ни разу открыто не заявил свои претензии на вакантный престол. Он безропотно молчал, будучи оскорбленным при раздаче чинов после венчания нового царя, когда получил более низкие должности, чем имел и заслуживал. Он не сделал ни одного жеста, могущего стать формальным поводом для царского гнева. Подобное душевное качество позволяет видеть в Федоре Романове все же не просто царедворца и политика, а личность, способную к нравственной оценке ситуации, стремящейся не переступить морально-нравственные принципы.

2. Филарет Никитич Романов при Лжедмитрии I

Также неизвестно ни одного факта из жизни Филарета Никитича с начала 1605 г. (последних месяцев власти Годуновых) до лета 1606 г. Однако это не мешает большому числу пишущих на исторические темы развлекать читателей выдуманными переживаниями Филарета Никитича при дворе Лжедмитрия и наукообразными рассуждениями, «что тут он как будто изменил самому себе и, уж во всяком случае, пребывал в каком-то неестественном для себя состоянии»[39].

Основной вопрос этого периода – когда был поставлен Филарет Никитич в митрополиты Ростовские и Ярославские, третью церковную степень после патриарха и митрополита Новгородского? Это могло произойти во время межпатриаршества: между патриархами Иовом и Игнатием или между патриархами Игнатием и Гермогеном (с 9 мая по 3 июля 1606 г.), а также во время царствования Лжедмитрия или время царствования Василия Шуйского.

О поставлении Филарета Никитича на митрополию патриархом Игнатием ни один источник не говорит. Это не мешает историкам всех последних столетий исходить из представлений о мотивах Лжедмитрия I, якобы инициировавшего это поставление, что позволяет красочно живописать душевные переживания Филарета Никитича, оказавшегося якобы перед сложными моральными проблемами. Подчеркивая этот факт, А.П. Богданов иронизирует: «Как видим, Филарет был поставлен историками на Ростовскую митрополию. Легко заметить, что вымышленные проблемы были бы более сложны, а поведение Филарета – значительно оригинальнее, ежели бы он отказался сотрудничать с Лжедмитрием (или самозванец попросту «забыл» бы своего бывшего хозяина в ссылке). Но историки, как справедливо заметил Анатоль Франс (сам профессиональный историк), “переписывают друг друга… Оригинально мыслящий историк вызывает всеобщее недоверие, презрение и отвращение”»[40].

К сожалению, нет данных и о том, как относился митрополит Филарет к посягательствам самозванца на Церковь, и было ли такое посягательство, как он смотрел на брак Лжедмитрия с Мариной Мнишек и т.п. Известно лишь только, что тогда молчали многие, знавшие лично и царевича, и расстригу – может быть, почти все.

3. Митрополит Филарет в плену у Лжедмитрия II

Отсутствуют сведения о пребывании митрополита Филарета в Тушинском лагере. Одни объясняют это целенаправленной политикой власти, скрывавшей «нелицеприятные» факты жизни патриарха Филарета, другие, наоборот, с общеизвестностью этого факта в то время. Известно только, что Ростовский митрополит стал в Тушине наиглавнейшим среди «к врагам причастных» священнослужителей. Именно он возглавил православное духовенство в Русских землях, временно подчинявшихся самозванцу, став «нареченным патриархом». В то же время патриарх Гермоген управлял Церковью на территориях, контролируемых Шуйским. «Нареченный патриарх» и митрополит Ростовский Филарет, как он сам себя называет в единственном сохранившемся послании этого времени, отдавал распоряжения и посылал грамоты «за нашею печатью» духовенству не только своей старой епархии. Действия «нареченного патриарха», как можно предположить, простирались даже на сбор даней с духовенства в пользу самозванца[41]. Филарет пользовался, по крайней мере, видимыми почестями и властью, жил в роскоши и обменивался любезностями с Лжедмитрием: по словам Конрада Буссова, даже подарил ему «свой посох, в котором был восточный рубин ценою в бочку золота»[42], а во время богослужений самозванец поминался и здравствовался как законный «царь Дмитрий Иоаннович».

Вместе с тем он мог отказаться от предложенной ему роли и пострадать подобно таким архиереям, как Тверской архиепископ Феоктист (прославлен на Архиерейском Соборе 2000 г.), Коломенский епископ Иосиф, множество безвестных священнослужителей. Обличить означало погибнуть, молчать – идти на компромисс, сделку с совестью. Служение Филарета Никитича при Лжедмитрии II «нареченным патриархом» представлялось многим если не преступным, то уж точно морально сомнительным. Такое поведение настолько не укладывается в новейшие представления о прозорливом политике, что дает возможность некоторым говорить о его душевном смятении, «раздвоении», даже злодеянии. Выдвигаются обвинения в том, что митрополит, принеся многие жизни и имущество ростовской паствы в жертву собственным политическим амбициям, приобрел, с одной стороны, ореол страдальца, почти мученика, а с другой, – служа в Тушино, мог рассчитывать на патриарший престол: такова, примерно, логика многих исследователей.

Но против этих догадок и гипотетических выводов есть авторитетнейший источник – две грамоты патриарха Гермогена от февраля 1609 г. Горестно укоряя добровольно перешедших на сторону Лжедмитрия и, таким образом, отпавших от Бога и Церкви, архипастырь противопоставляет им других обитателей тушинского лагеря: «А которые взяты в плен, как и Филарет-митрополит и прочий, не своею волею, но нуждею, и на християнский закон не стоят, и крови православных братии своих не проливают… таковых мы не порицаем, но и молим о них Бога, елика сила, чтоб Господь от них и от нас отвратил праведный свой гнев и полезная б подал им и нам по велицей Его милости»[43]. Есть еще одно свидетельство – благодарный Филарету Авраамий Палицын в своем «Сказании» отважился рассказать о жизни митрополита в Тушино с целью представить его плененным мучеником, но он воспринимается сегодня как лицо заинтересованное.

Бесспорно одно, что никакие политические соображения не заставили бы патриарха Гермогена превозносить митрополита Ростовского, если бы крутой нравом патриарх заподозрил нарушение пастырского долга. Но очевидно, что ни малейших сомнений в поведении митрополита Филарета у патриарха Гермогена не возникало. Он, это известно, абсолютно доверял Филарету Никитичу как до этого плена, так и в дальнейшем. Примечателен и следующий факт: воззвания патриарха Гермогена, которые он рассылал по стране, дошли до нас только в списках, рассылавшихся по епархии митрополитом Филаретом. Митрополит Ростовский поддерживал все известные нам акции патриарха.

Каково же тогда оправдание митрополиту Филарету, признанное обоими архиереями? Оно только одно, и найдено еще автором «Нового летописца»: приведенный в лагерь самозванца как пленник митрополит Филарет обрел там великое множество православных, гибнущих душами без пастырского наставления, и счел своим долгом продолжить архиерейское служение. Пленный пастырь праведно действовал среди пленных и заблудших, но не отлученных от Русской Православной Церкви «детей своих». Это очень перекликается с поступком митрополита Сергия (Страгородского) в 1927 г. – за счет своей репутации не дать погибнуть другим (кстати, 14 декабря 1925 года (10.12 был арестован свщмч. Петр) будущий патриарх Сергий вступил в управление Русской Церковью на правах Патриаршего Местоблюстителя).

4. Митрополит Филарет в польском плену

Мало что известно о времени польского плена митрополита Филарета. Его конструктивную деятельность на посольском поприще нельзя подвергнуть сомнению. Летописец назвал его «твердым адамантом». «Ни пяди русской земли» – вот девиз митрополита Филарета и всего русского посольства. Узнав о пленении патриарха Гермогена и о разорении и сожжении Москвы, митрополит Филарет стал еще тверже: «Коли Гермоген под стражей – его посланцам говорить с панами не о чем. Теперь Смоленск точно не пойдет ни на какие уступки!»[44]

Сейчас трудно сказать, какие уступки при заключении Деулинского перемирия 1618 г. были вызваны военно-политической слабостью России, а какие — родственными чувствами царя к плененному отцу. Сам митрополит Филарет не отдал бы ничего. Узнав о последних требованиях польской стороны, он заявил, что лучше вернется в великое утеснение, нежели пожертвует за свою свободу хоть пядью русской земли.

5. Патриаршество Филарета Никитича

Описывая патриаршество Филарета Никитича, историки опять-таки пребывают в большом затруднении. Документальных и повествовательных материалов – масса; живописных сцен и драматических конфликтов предостаточно. Ограничить патриарха Филарета одними церковными делами совершенно невозможно, рассказ о его государственной деятельности превращается в монографию о политической истории России. Однако соправительство Михаила Федоровича и Филарета было социально обусловлено, и в нем обнаруживается меньше индивидуальной инициативы патриарха, чем принято считать.

Филарет Никитич ощущал себя главой правящей семьи. Переписка выявляет это с полной несомненностью.

Одним из главнейших державных шагов патриарха Филарета было утверждение имперской идеологии, «восстановление» династического единства власти Рюриковичей и Романовых. Тут патриарх не стеснялся позаимствовать слова из знаменитой молитвы Бориса Годунова, не шутя заставлявшего публику «на трапезах и вечерях» поднимать за него заздравную чашу с предлинным текстом, который прилагался. Ослушники наказывались.

Итог

Одна человеческая жизнь, если приглядеться к ней повнимательнее, иногда может больше поведать о трагизме эпохи, чем перечисление самых ужасных и многократно повторяющихся кошмаров.

Смута заставила патриарха Филарета служить семи царям, двое из которых были самозванцами, а при двух других он годами находился в изгнании, дважды — в плену. Из каждого испытания он выходил не только «сухим из воды», но и поднимался по ступеням власти, твердо уверенный в необходимости созидательной работы на благо России. Имени патриарха Филарета нет среди Пожарских и Мининых, отстаивавших народные интересы в исторический момент смуты. Патриарх Филарет вел себя на войне, как на войне, при этом сам был создан для мирного времени. Когда расцвели его таланты религиозного государственника, политика и дипломата – его восшествие на патриарший престол совпало с завершением смуты и стало началом восстановления государственности в России, началом новой церковной политики, явившейся особой заслугой патриарха Филарета и перед Церковью, и перед страной.

Он стал официально признанным вторым государем, играя ведущую роль в управлении государством, однако его не следует считать узурпатором, он не был тираном – он был соправителем, хоть подчас и с правом решающего голоса. Гибкость и дальновидность вынуждали его быть терпимым, что давало ему шанс вмешиваться в развитие исторической судьбы страны. Его внутренняя и внешняя политика была направлена на восстановление мощи государства и укрепление социальной нравственности. Став во главе Церкви, патриарх Филарет решительно принялся за восстановление ее канонических основ и русского общества в целом. Меры патриарха Филарета по христианскому просвещению Сибири предполагали учреждение сибирской Тобольской епархии. Как и раньше, при участии в открытии мощей святого благоверного царевича Димитрия Угличского, в воцерковлении Сибири патриарх Филарет показал себя тонким государственным и церковным деятелем, которого современники сравнивали со святителем Леонтием Ростовским.

Заботы о торговле и купечестве, строительстве, книгопечатании, решение национальных вопросов в многонациональной России и вопросов нравственности в пошатнувшейся в своих устоях стране, опека над внешней политикой – таковы направления деятельности патриарха Филарета.

[1] Усачев A.C. Long durée российской историографии // Общественные науки и современность. 2002. № 2. С. 110.

[2] См., например: Зверев Сергий, диакон. Феодор Никитич Романов до польского плена: фундамент политики будущего патриарха // Угрешский сборник. Труды преподавателей НУПДС. Вып. 2. М., 2012. С. 39–53 и множество др.

[3] Ульяновский В. Смутное время. М., 2006. С. 117.

[4] РГАДА. Ф. 188. Оп. 1. Ед. хр. 225. Л. 1.

[5] Криничная Н. А. Народные исторические песни начала XVII века. Л., 1974; Песни, собранные П. В. Рыбниковым. Ч. 1. М., 1861; Буслаев Ф.И. Очерки русской народной словесности. Т. 1. СПб., 1861. С. 518–519.

[6] Татищев В.Н. История Российская. Т. 6–7. М.; Л., 1966–1968; Ломоносов М.В.: 1) Идеи для живописных картин из Российской истории // Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 6. М.; Л., 1952; 2) Краткий российский летописец // Там же; Щербатов М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 7.Ч.1. СПб.: Типография М.М.Стасюлевича, 1904; Ч. 2. СПб.: Иждивением Императорской Академии Наук, 1791.; Голиков И.И. Деяния Петра Великого. Т. 12. 2-е изд. М., 1840; Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 11–12. М., 2002–2003; Ювеналий (Воейков), игумен: 1) Краткое описание о произшествии знаменитаго рода Юрьевых-Романовых, и жизни великаго государя святейшаго Филарета Никитича, патриарха Московскаго и всея России. М., 1798; Он же. Дополнения к краткому описанию жизни великаго государя, святейшаго Филарета Никитича Романова, патриарха Московскаго и всея России, во удовольствие некоторых знаменитых особ. М., 1798.

[7] Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. IV–V. М., 1989–1990.

[8] Смирнов А.П. Святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея России. М., 1874.

[9] Макарий (Булгаков), митрополит. История Русской церкви. Кн. 6. Период самостоятельности Русской Церкви (1589–1881). Патриаршество в России (1589–1720). Отд. 1. М., 1996. С. 275–314.

[10] Белов Е . Об историческом значении русского боярства до конца XVII в. // Журнал Министерства Народного Просвещения. М., 1886. № 3.

[11] Толстой М.В. Рассказы из истории русской церкви. М., 1899.

[12] Богданов А.П. Русские патриархи (1589–1700): В 2-х тт. Т.1. М., 1999.

[13] Воронов A.A. Патриарх Филарет. СПб., 1897; Маслов П. Всероссийский патриарх Филарет Никитич Романов. Симферополь, 1915; Покровский A.A. Патриарх Филарет Никитич. М., 1913; Поселянин Е. (Погожев E.H.). Родоначальник дома Романовых патриарх Филарет Никитич. М., 1913; Чернышев С.К. Царь Михаил Феодорович и патриарх Филарет Никитич Романовы в их взаимных отношениях. Киев, 1913.

[14] Попов А. Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. М. 1869. С. 316.

[15] Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в смутное время. 5-е изд. М., 1995; Он же. Московское правительство при первых Романовых // Платонов С.Ф. Под шапкой Мономаха. М., 2001.

[16] Пресняков А.Е. Филарет Никитич, митрополит Ростовский, патриарх всея Руси // Люди смутного времени. СПб., 1905.

[17] Там же. С. 53–54.

[18] Люткина Е.Ю. Патриарх Филарет как личность и государственный деятель: Историография, итоги, перспективы // Человек и его время. Сб. мат. всесоюзной школы молодых историков. М., 1991. С. 11, 12.

[19] Вовина В.Г. Патриарх Филарет (Федор Никитич Романов) // Вопросы истории. 1991. № 7–8.

[20] Костомаров Н.И. Филарет Никитич Романов // Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. В 3-х т. Т. 2. Ростов-на-Дону, 1997. С. 68–74.

[21] Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в трех книгах. Кн. 2. Ростов-на-Дону, 1998. С. 184, 247.

[22] Бестужев-Рюмин К.Н. Письма Константина Николаевича Бестужева-Рюмина о смутном времени. СПб., 1898.

[23] Веселовский С.Б. Приказной строй управления Московского государства // Веселовский С.Б. Московское государство XVI–XVII вв. Из научного наследия. М., 2008. С. 361.

[24] Соборное изложение патриарха Филарета. М., 1879. С. 65 и др.

[25] Бахрушин C.B. Политические толки в царствование Михаила Федоровича // Бахрушин C.B. Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма. М., 1987. С. 96-98.

[26] Богословский М.М. Из истории верховной власти в России. М., 1905.

[27] Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб., 1912.

[28] См.: Сташевский Е.Д. Очерки по истории царствования Михаила Федоровича. Ч. 1. Киев, 1913.

[29] Карташев A.B. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 2. М., 1992. С. 109.

[30] См.: Скрынников Р.Г. Россия накануне «смутного времени». М., 1981; Он же. Россия в начале XVII в. «Смута». М., 1988. С. 32–33, 242–243; Скрынников Р.Г. Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников. Л., 1988. С. 46–51.

[31] Маландин В.В. Патриарх Филарет // Великие государственные деятели России. М., 1996. Он же. Церковь и государство в патриаршество Филарета. Автореф. дис. .канд. ист. наук (07.00.02 - отечественная история). М., 1996.

[32] Ульяновский В. Смутное время.

[33] Лобанов Н.А. Истоки династии Романовых // Наука в России. М., 1994. -№5

[34] Морозова Л.E. Смута начала XVII в. глазами современников. М., 2000.

[35] Сахаров A.M. Некоторые вопросы методологии историографических исследований // Вопросы методологии и истории исторической науки. М., 1977

[36] Keep J. The Regime of Filaret 1619–1633 // The Slavonic and European Review. Vol. 38. № 91. 1960. P. 341–359.

[37] Czerska D. Działalność Fiodora (Filareta) Romanowa w okresie 'smuty' // Studia historyczne. T. XXIII. 1980. № 4. S. 555–556.

[38] Песни, собранные П.В. Рыбниковым. Ч. 1. С. 66–67.

[39] Вовина В. Г. Патриарх Филарет. С. 53–74.

[40] Богданов А.П. Русские патриархи. С. 306.

[41] Акты исторические. Т. 2. T. II. 1598-1613. СПб.: В Типографии Н-го Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1841. № 106, 128–151 и др.

[42] Буссов К. Московская хроника. 1584—1613. М.; Л., 1961. С. 155.

[43] Акты археографической экспедиции. Т. 2. 1598-1613. СПб.: Типография II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1836. № 169. С. 288–289.

[44] Цит. по: Богданов А.П. Русские патриархи. С. 331.