От соприкосновения с Оптиной к душе возвращаются силы

Паломническая поездка в Оптину пустынь в академический день 26-27 ноября была настолько насыщенной, что вспоминая её не скажешь, что главной целью её был сама Оптинская обитель:  за короткое время нам удалось посетить четыре обители. Сначала мы заехали в Боровский монастырь, в котором перед экскурсоводом стояла почти невыполнимая задача - рассказать о чудной истории обители за какие-то пятнадцать минут – мы торопились. За это время мы успели приложиться к мощам преподобного Пафнутия Боровского и помолиться в необычном Ильинском храме, в котором находились редко встречающиеся иконы ветхозаветных пророков.

В Оптину пустынь мы приехали поздно вечером, и  наш энтузиазм искупаться  в источнике прп. Пафнутия Боровского встретило сообщение о том, что у источника недавно видели волков. Но нет худа без добра, и эта новость помогла всем поскорее успокоиться и лечь  спать.

Уже к четырем утра наша гостиница начала пустеть – ребята отправились на ночное богослужение в Иоанно-Предтеченский скит, во время которого наши семинаристы читали часы и помогали на клиросе.

Но большая часть нашей группы познакомилась с молитвой Оптины чуть позже вместе с братией на полунощнице и на ранней Литургии. Уже после службы храбрецы нашей группы искупались-таки в источнике преп. Пафнутия Боровского.

Создавалось впечатление, что в таком темпе путешествия мы не сможем не только прочувствовать жизнь обители, но и просто написать записки в храмах монастыря. Но тихая, ничем не выдающаяся погода и оригинальные рассказы нашего экскурсовода отца Силуана о жизни Оптины позволили почувствовать обитель, её размеренную, но внутренне глубокую жизнь.

Коровы с удивительными именами, как, например, Яхта или Лира, особенности ухода за этими животными, парное молоко в подарок — это нам уже проводят уникальную экскурсию по подсобному хозяйству монастыря. И ощущение того, что ты не откроешь для себя то, зачем ты сюда приехал, сменилось на обратное. После того, как мы гладили охровых лошадей тяжеловозов и кормили их припасенным хлебом, казалось, что для Оптины ты уже свой. Кто-то даже разглядел интересную деталь: на одной из лошадей белой шерстью был обозначен личный номер: 321.

На выходе из подсобного хозяйства нам рассказывали о том, как любит этих лошадей наместник монастыря архимандрит Венедикт. Иногда, когда он устает от рабочих дел, то приходит отдыхать к своим мускулистым любимцам, «разговаривать».

И вот по возвращении в сам монастырь нас проводят к самому отцу наместнику. «Когда у вас появятся детишки, не забудьте учить их самому главному - пользоваться мобильниками» - этой фразой уже где-то на середине беседы отец Венедикт удивил нас. Но вскоре объяснил, что «мобильник» – это наша молитва к Богу и святым, и мы, как он и сказал, рождаемся с этим мобильником. После этой встречи Оптина казалось уже родным домом, и, кажется, что многие приехали как будто не в незнакомый монастырь, а куда-то, где просто уже давно не были. И как от соприкосновения с родным к душе возвращаются силы.

Уже в темноте мы подъезжали в Свято-Амвросиевской женской пустыни в Шамордино. Ансамбль из красного кирпича, многочисленные крохотные  главки,  белые оконные рамы храмов, трапезной, похожие на кружева, тонкость во всех чертах монастырской архитектуры – всё создавало атмосферу духовной радости, в которой мы отправились к последнему пункту нашей поездки – Тихоновой пустыни.

Уже ночью среди двух громадных храмов нам рассказывали о множестве случаев исцелений от мощей преподобного Тихона Калужского, к мощам которого после небольшой экскурсии мы все вместе приложились. Думаю из-за того, что мы посетили так много обители сразу, не я один пришел к осознанию того, как часто мы встречаемся со святостью, она рядом, ты живешь вместе со святыми, замечаешь их или проходишь мимо.

А уже в автобусе, который теперь отправлялся обратно в академию, чудно завершалась наше паломничество – с церковным акцентом пелись народные песни, и как-то необычно выходила у представителей нашего мужского хора «Ты ж меня пидманула». Может потому, что с женской стороны отвечать «я ж тебя пидманула» не очень-то и хотели.

А вот некоторые впечатления наших паломников:

- В Германии, откуда я приехал учиться в семинарию, таких больших монастырей, как Оптина, нет, и меня, конечно же, впечатляет духовный опыт жизни таких обителей; впечатляет и жизнь здесь, в Лавре, и недавняя поездка в Девеево, и сегодняшнее паломничество в Оптину. 

Как будто вчера я смотрел по телевизору новость о том, что в Оптиной пустыне сатанистом были убиты три монаха, и вот сегодня я зашел в часовню, где находятся их мощи. Когда я зашел в неё, в ней ещё не рассеялся утренний туман. Также мне запомнилась встреча с отцом наместником: мы всего лишь спели Царю Небесный, и он, взяв несколько слов из этой молитвы, построил беседу, в которой ответил на очень важный для меня вопрос. Батюшка говорил о жизни без милости Божьей, о вере без Закона Божьего, что и то и другое – само по себе не имеет никакой цены. Поездка вдохновила меня на самовоспитание, благодаря ей приобретаешь понимание, что вера – это не игрушка, мы все несем громадную ответственность.

- Поездка оказалось очень продуктивной: мы посетили четыре монастыря. В Оптину езжу довольно давно. Эта обитель стала для меня источник патерикового монашества, которого так не хватает в нашей жизни. Раньше я ездил сюда, как правило, один, и не имел возможности поделиться своей радостью с друзьями от посещения этого святого места. Сегодня же произошло то, что так давно хотелось. Мы были в Предтеченском скиту на ночной службе, и нам удалось не просто соприкоснутся с молитвой скитян, но почитать и попеть на клиросе. 

Очень радостным было посещение подсобного хозяйства обители и конечно же встреча с Наместником. После душевной беседы отец Венедикт подарил каждому в память о батюшке Амвросии собрание его писем. И во время возвращения меня снова охватило двойное чувство: грусти от расставания и радости от ожидания новой встречи с этим удивительным местом.

Что же мне вспомнится завтра об этой поездке? Думаю слова Н.В. Гоголя о посещении Оптиной пустыни: «Нигде я не видал таких монахов. С каждым из них, мне казалось, беседует все небесное. Я не расспрашивал, кто у них как живет: их лица сказывали сами все».