Архиепископ Феофилакт (Лопатинский)

Федор Леонтьевич Лопатинский (в монашестве Феофилакт) родился около 1680 г. (точная дата неизвестна) в семье волынских дворян, учился в Польше, преподавал в Киево-Могилянской академии, был ректором Славяно-греко-латинской академии, занимался переводом библейских текстов, с честью выполнял государевы поручения. В 1728 г. он издал запрещенную при Петре книгу митрополита Стефана (Яворского) “Камень веры”, за что был разжалован из синодальных членов. В 1741 г. после длительного тюремного заключения он скончался.

История его жизни состоит из взлетов и падений, типичных для биографий людей, принадлежащих к поколению начала XVIII в. - века прорыва России на мировую арену. Феофилакту (Лопатинскому), архиепископу Тверскому, члену Св. Синода, суждено было побывать и под пытками Тайной канцелярии.

Взлет карьеры архиепископа Феофилакта начался в те дни, когда Россия ликовала, празднуя победу под Полтавой (1709 г.). Он составил “Благодарственную службу о великой Богом дарованной победе”, текст которой правил сам Петр, а впоследствии благодарственный гимн был положен на музыку.

Когда в Москве стали распространяться лютеранские и кальвинистские заблуждения, Феофилакт (Лопатинский) по поручению митрополита Стефана (Яворского), местоблюстителя патриаршего престола, увещевал главных сторонников этих заблуждений.

По указу Петра I Феофилакт (Лопатинский) вместе с Софронием Лихудой и Федором Поликарповым под наблюдением митрополита Стефана начал заниматься исправлением перевода московского издания славянской Библии. Проверка всех книг Ветхого Завета, кроме Псалтири, по греческим, латинским и древнееврейским источникам была закончена к 1720 г. Этот труд послужил основой для издания в 1751 г. елизаветинской Библии. Для филологов и историков церкви архиепископ Феофилакт (Лопатинский) как личность важен в значительной мере потому, что он был редактором текста славянской Библии.

Феофилакту (Лопатинскому), ректору и преподавателю Славяно-греко-латинской академии, приходилось сталкиваться со многими проблемами церковной жизни в петровское царствование. Вот, что писал о латынщиках, т.е. преподавателях Славяно-греко-латинской академии, архиепископ Феофан (Прокопович):

Что сказать о попах, и монахах, и наших латынщиках? Если, по милости Божией, в их головах найдется несколько богословских трактатов и отделов, выхваченных когда-то каким-нибудь славным иезуитом из каких-нибудь творений схоластических, епископских, языческих, плохо сшитых, попавших в их потешную кладовую, быть может, из сотого источника, неудовлетворительных и плохих, а хуже искаженных, то наши латынщики изображают себя такими мудрецами, что для их знания ничего уже не осталось. Действительно, они все знают, готовы отвечать на всякий вопрос, и отвечают так самоуверенно, так бесстыдно, что ни на волос не хотят подумать о том, что говорят... Лет 15 назад были в моде так называемые ораторские приемы, церковные кафедры оглашались чудными хитросплетениями: что значит пять букв в имени Марии, почему Христос погружается в Иордан стоя, а не лежа, почему в водах великого потопа не погибли рыбы, хотя не были сохранены в Ноевом ковчеге. Потом настала другая болезнь. Все начали стихотворствовать до тошноты. Но все-таки прежде мы не так тяжко болели. Ныне все мы болеем теологией. Все стремятся учить, и почти никто не хочет учиться.

Слова Феофана (Прокоповича), идеолога царского самодержавия, единомышленника и помощника Петра в области реформирования Русской церкви, как нельзя лучше свидетельствуют о духовной атмосфере начала XVIII в., о состоянии образования и просвещения в России. Отказ от патриаршества, создание Синода по типу протестантских консисторий, утверждение духовного регламента - всем этим, даже с точки зрения консервативно-клерикального мировоззрения, Феофан (Прокопович), по сути дела, предавал интересы Русской православной церкви, помог сломить ее могущество и подчинить государству. Реформы практически не коснулись устроения школ; уровень грамотности клириков и мирян оставался низким. В народе, с одной стороны, распространялись сектантские кружки, колдовство и кликушество, а с другой стороны, усиливалось стремление к мироточивым иконам и нетленным мощам.

Большинство студентов Славяно-греко-латинской академии почти сразу после окончания учебы привлекалось на государственную службу. Небольшая группа образованных иерархов, которые были разобщены и привязаны к одной или другой политической партии, в итоге оказывалась неспособной влиять на судьбу Русской церкви. Свободомыслие и позиция архиепископа Новгородского Феофана (Прокоповича) вызывали недоверие и даже ненависть в окружении архиепископа Тверского Феофилакта (Лопатинского), а разговоры, в какой-то мере оправданные, о протестантском духе реформ Феофана послужили началом глубокого конфликта между двумя образованнейшими людьми того времени.

Феофилакт (Лопатинский) выступил против посвящения в епископский сан иеромонаха Феофана (Прокоповича), обвинив его в учении, несогласном с Восточной церковью. Интрига против Феофана (Прокоповича) ничем не закончилась. “Эти добрые и мудрые мужи покушались заградить уста правительственным лицам и самому милостивейшему самодержцу, а меня подвергли долговременному беспокойству”, - писал архиепископ Феофан (Прокопович).

С восшествием на престол Екатерины Алексеевны в церковных делах начались изменения в пользу старины. Архиепископ Тверской Феофилакт стал вторым (после архиепископа Новгородского Феофана) вице-президентом Святейшего правительствующего синода, но он не обладал достаточной энергией, для того чтобы возглавить новое движение. Необходимо было сблизиться с передовыми людьми того времени, с теми, кто при Екатерине I управлял государством. Феофилакта (Лопатинского) все уважали за честность и прямоту, но со своей непрактичностью и патриархальностью отношений он отталкивал от себя даже тех людей, которые были к нему расположены.

Короткое по времени царствование императрицы Екатерины I сменилось непродолжительным правлением Петра II. В связи с церемониями коронации, обручения и венчания юного царя в церковных кругах разыгрывались самые смелые мечтания, стали даже поговаривать о возобновлении патриаршества. Молва назначала в кандидаты на святейший престол архиепископа Тверского Феофилакта (Лопатинского) и митрополита Ростовского Георгия (Дашкова). Сам архиепископ Тверской держался от этих разговоров в стороне, не проявлял ни честолюбия, ни искательности. Он тратил силы на издание упомянутой выше книги митрополита Стефана (Яворского) “Камень веры”. Из-за резкой антипротестантской направленности это сочинение вызвало бурную полемику в России и Европе. В нем были, например, такие острые вещи:

Приходят к нам в овчих кожах, а внутри волки хищные, отворяющие под видом благочестия двери всем порокам. Что проистекает из этого нечистого учения? Убивай, кради, любодействуй, лжесвидетельствуй. Делай что угодно, будь равен самому сатане по злобе. Но только веруй во Христа, и одна вера спасет тебя. Так учат хищные волки.

Издание было запрещено, но разговоры о нем и обсуждения не смолкали.

Положение Феофилакта (Лопатинского) усугубилось в атмосфере 30-х годов XVIII в. После неудавшейся “затейки верховников” в ограничении самодержавия при восшествии на престол Анны Иоанновны по Санкт-Петербургу стали распространяться “тетрадки” с обвинением в еретичестве архиепископа Новгородского Феофана (Прокоповича), появились подметные письма с обвинением Петра I и его ближайших сподвижников в приверженности к протестантству. “О многобедная Россия, платися, рыдай горько с еретиком в святилище не входно, в сватовство не сходися, не вступай с еретиком в брак”. И далее о Петре I: “Насадил лютеранство, законную свою царицу убрал, а в тое место поставил другую от исповедания лютеранского, патриарху в России быть не велел, сына своего убил до смерти”.

В сочинении пасквилей был заподозрен иеромонах Иосиф (Решилов), приближенный архиепископа Феофилакта. Архиепископ Феофан воспользовался предоставившейся возможностью и возбудил дело против Иосифа (Решилова). На допросы вызывали и Феофилакта (Лопатинского). Именно в это время преосвященный Феофилакт пишет, что “спать не может, и во сне пужается, и всегда наяву боится”.

Начавшиеся в 30-х годах репрессии, когда крупнейшие кафедры Русской церкви увидели своих епископов под следствием и в ссылках, показали, что созданная при Петре I в противовес архиереям синодальная система не работала без репрессий. В своей епархии архиереи способны были положить предел любому указу, так как проверять их было некому, но они трепетали перед судьями и всевластными синодальными временщиками.

В Российском Государственном Историческом Архиве в фонде Синодальной канцелярии сохранилось дело иеромонаха Иосифа (Решилова) 1.

Список наиболее распространенных вопросов к привлекаемым по делу лицам дает ясную картину церковных отношений и атмосферы первой трети XVIII в.: “Имел ли каковые непристойные слова про высокопречестных персон? О делах гражданских и духовных с таковым рассуждением, якобы происходит в них нечто неправильное, им противное, от чего б могла быть государству тщета и неспокойство или церковному состоянию промешательство какое именно от них происходили и с каким намерением? В какую силу о Святейшем правительствующем синоде и о патриархе российском, что лучше б быти патриарху нежели Святейшему Синоду советы и разсуждения какие с кем происходили? В патриаршее достоинство кто именно был назначаем?”

На допросе Решилов называл архиепископа Тверского Феофилакта “столпом церковным непоколебимым за то, что его преосвященство по Каменю веры ревнитель ему показался великий. А новгородского яко отметавшего Камень веры и возражение на лютеран отметает же за то поносили”. Ответ привлеченного к процессу Феофилакта был краток: называли ли столпом не упомнит, Феофана не поносил.

Следующее доношение Решилова о том, что “по смерти Екатерины Алексеевны тверской архиепископ Феофилакт говаривал: слава Богу, что и умерла, понеже она всю ночь прогуляет, проиграет и пропьет, а ко дню спать ляжет, и, когда де к ней прийдешь, то-де дожидался стоишь много, а ея не увидишь”. От таких речей Феофилакт также отказывался.

На очной ставке Феофилакта (Лопатинского) и Решилова последний утверждал, что в разное время - в каких годах и месяцах, он, конечно, не помнил - в тверском архиерейском доме, гуляя при его преосвященстве, прежде выпивания и по выпивании он, Решилов, говаривал тому архиерейскому Феофилакту раза по два или по три: “Здравствуй, святейший патриарх, и быть тебе, архиепископу, святейшим патриархом подлинно”. Как свидетельствует история, на то “оный Феофилакт ничего не говаривал”. “В патриархи из российских архиереев, кроме тверского, посвятить некого... и подлинно ему быть патриархом, да только дудочки ему помешали, завел-де он у себя игральную на инструментах музыку, которая и сделала ему то помешательство, - настойчиво повторяли в доносах и бывшие друзья Феофилакта. - Тверскому архиерею патриархом быть возможно, понеже он человек ученый и жития доброго и беспорочного”.

На третьем допросе Решилов объявил, “что слыхал, а от кого не упомнит, что патриаршества желал получить бывший в Ростове Егор Дашков”, - и прибавил: “Что будет, когда ростовский архиерей на патриарший престол въедет на лошадях?” А самопроизвольным объявлением он же показал, что в 1729 г. была “молва всенародная, что Дашков у князей Долгоруких чрез прислугу дарением лошадей ищет себе патриаршества. И они к нему добры, рассуждая, что он человек неученый, и когда патриархом будет, то все малороссийские ученые люди во изгнании от него будут”. И далее, сожалея об архиепископе Феофилакте , он говорил: “Знатно граф Мусин-Пушкин с протчими не в таком респекте у государя императора, как оные Долгорукие, и потому... нашему архиерею патриархом не быть”.

Феофилакту (Лопатинскому) предъявили обвинение и в том, что он написал “очень дурное и худое” письмо про государыню императрицу Анну Иоанновну, что “якобы она в мушкарате тонцевала со архиереем новгородским и что новгородский преосвященный и сам лютеранский защитник и с ними де только знается”.

Феофилакта (Лопатинского) допрашивали в 1732 г., затем его вызывали для допросов в 1735 г., после чего он был заточен в Петропавловскую крепость, а потом, признаный виновным “в разных винах”, он был отправлен в крепость Выборга, и только в 1740 г. с началом царствования Елизаветы Петровны архимандрит Феофилакт был прощен.

Современники, как русские, так и иностранцы, о Феофилакте говорили приблизительно одно и то же:

...истинно преподобный, ибо согласовал жизнь словом и ученинием апостольским, упражнялся в проповеди слова Божия, сочинял книги против раскольников и кальвинов. Нравом был кроток, снисходителен, доступен, нестяжателен: мызу в 40 верстах от Санкт-Петербурга купил на келейные деньги, а потом отдал в тверской епархиальный дом. В голодные года раздавал крестьянам хлеб бесплатно, потом сжег записные книги.

Библиотека Феофилакта (Лопатинского) насчитывала 1500 книг, представляя собой образец крупнейшего книжного собрания духовного лица в XVIII в.