АКАДЕМИЯ РЕГЕНТСКАЯ ШКОЛА ИКОНОПИСНАЯ ШКОЛА
БОГОСЛОВСКИЙ ВЕСТНИК ЦЕРКОВНО - АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ КАБИНЕТ МИССИОНЕРСКИЙ ОТДЕЛ

Брестский мир


02 марта 2018 г.

Канун переговоров в Брест-Литовске

100 лет назад, 3 марта 1918 г., в Брест-Литовске был подписан мирный договор, документально оформивший утрату Россией территории, на которой проживала треть ее населения. Со времен татаро-монгольского ига Россия не испытывала сопоставимых по своим масштабам катастроф. Превзойти территориальные потери, продиктованные противником в Бресте, нашей стране удалось лишь на исходе XX столетия. Брест-Литовский мир не был неожиданностью: Россия была обречена на катастрофу событиями, которые ровно на год предшествовали Бресту, – изменой высших военачальников, принудивших святого императора Николая II к отречению, что в ту злосчастную пору стало поводом для всесословного ликования. С падением самодержавия с неизбежностью начался процесс разложения армии, и страна утратила способность к самозащите.
И вот, когда пало анемичное Временное правительство и власть перехватили большевики, 26 октября (8 ноября) II Всероссийский съезд Советов издал «Декрет о мире» с предложением, адресованным всем воюющим государствам, заключить перемирие и начать переговоры о мире без аннексий и контрибуций. 8 (21) ноября Совнарком направил телеграмму и. о. верховного главнокомандующего российской армии генералу Н. Н. Духонину с приказом вступить в переговоры с командованием войсками противника о перемирии. На следующий день у главковерха состоялся телефонный разговор с В. И. Лениным, И. В. Сталиным и членом комиссариата по военным и морским делам Н. В. Крыленко на ту же тему. Духонин ответил отказом на требование немедленно начать переговоры, сославшись на то, что ставка не может вести подобные переговоры, входящие в компетенцию центральной власти, после чего ему было объявлено, что он увольняется с поста и. о. главковерха и что на должность главнокомандующего назначается прапорщик Крыленко, но он, Духонин, должен продолжать исполнять свои прежние обязанности до приезда в ставку нового главковерха.
Н. В. Крыленко прибыл в Могилев, в ставку, со свитой и вооруженным отрядом 20 ноября (3 декабря). Днем раньше генерал Духонин распорядился освободить из расположенной поблизости от ставки Быховской тюрьмы арестованных по приказу А. Ф. Керенского генералов Л. Г. Корнилова, А. И. Деникина, А. С. Лукомского и их соузников. Крыленко объявил Духонину, что он будет доставлен в Петроград, в распоряжение правительства, после чего генерал был отведен в вагон нового главковерха. Но после освобождения быховских узников среди солдат, охранявших ставку, пронесся слух, что Л. Г. Корнилов уже ведет в Могилев верный ему полк, чтобы захватить ставку и продолжить войну. Подстегиваемые провокационными слухами, озверевшие солдаты ворвались в вагон Крыленко, вывели оттуда его предшественника, в то время как сам Крыленко то ли пытался, то ли не пытался им помешать, и учинили зверскую расправу над своим вчерашним главковерхом: вначале в него выстрелили, а потом добивали его штыками – одно только подозрение, что делаются попытки удержать армию от развала и продолжить войну, приводило солдат в ярость. Крыленко доложил о расправе над Духониным Троцкому, а тот нашел нецелесообразным возбуждать в связи с этим инцидентом следствие, чтобы не раздражать революционных солдат и матросов.
За 11 дней до убийства генерала Духонина, 9 (22) ноября, В. И. Ленин, угождая «пацифистским» настроениям фронтовой массы, направил в войска телеграмму: «Пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем». Это был беспримерный случай в истории дипломатии – вести переговоры о заключении мира предлагалось в порядке солдатской самодеятельности. Параллель с этой акцией составило разве только распоряжение другого вождя революции – Л. Д. Троцкого – о публикации секретных договоров и секретной дипломатической переписки министерства иностранных дел с целью компрометации как Российского, так и других правительств в глазах публики — российской и заграничной.
Возглавляемый Троцким наркомат иностранных дел направил в посольства нейтральных стран ноту с предложением о посредничестве в переговорах о мире. В ответ посольства Норвегии, Швеции и Швейцарии лишь сообщили о получении ноты, а посол Испании известил советский наркомат о передаче ноты в Мадрид. Предложение о начале переговоров о заключении мира тем более было проигнорировано правительствами союзных России стран Антанты, которые твердо рассчитывали на победу и предварительно уже поделили шкуру зверя, которого они собирались добить, похоже, предвкушая и раздел шкуры вчера еще союзного им медведя. Положительный ответ на предложение о начале переговоров о мире последовал, естественно, лишь из Берлина и от союзников или сателлитов Германии. Соответствующая телеграмма пришла в Петроград 14 (27) ноября. Правительствам стран Антанты – Франции, Великобритании, Италии, США, Японии, Китая, Бельгии, Сербии и Румынии – председатель Совнаркома в тот же день телеграфировал о начале переговоров, предлагая присоединиться к ним. В противном случае, говорилось в соответствующей ноте, «мы будем вести с немцами переговоры одни». Ответа на эту ноту не последовало.

Первая фаза переговоров в Бресте

 

Сепаратные переговоры начались в день убийства генерала Н. Н. Духонина. В Брест-Литовск, где находилась ставка германского командования на Восточном фронте, прибыла советская делегация во главе с А. А. Иоффе. В ее состав входили Л. Б. Каменев, самый влиятельный политический деятель из участников переговоров, а также Г. Я. Сокольников, левые эсеры А. А. Биценко и С. Д. Масловский-Мстиславский и, в качестве консультантов, представители армии: генерал-квартирмейстер при Верховном главнокомандующем генерал В. Е. Скалон, генералы Ю. Н. Данилов, А. И. Андогский, А. А. Самойло, контр-адмирал В. М. Альтфатер и еще 3 офицера, секретарь делегации большевик Л. М. Карахан, которому подчинялись переводчики и технические сотрудники. Оригинальная черта в формировании этой делегации заключалась в том, что в нее включили представителей нижних чинов – солдат и матросов, а также крестьянина Р. И. Сташкова и рабочего П. А. Обухова. В Брест-Литовске находились уже делегации союзников Германии: Австро-Венгрии, Османской империи и Болгарии. Делегацию Германии возглавлял статс-секретарь министерства иностранных дел Р. фон Кюльман; Австро-Венгрии – министр иностранных дел граф О. Чернин; Болгарии – министр юстиции Попов; Турции – великий визирь Талаат-бей.
В начале переговоров советская сторона предложила заключить перемирие на 6 месяцев, с тем чтобы военные действия были приостановлены на всех фронтах, немецкие войска выведены из Риги и с Моонзундских островов, и чтобы германское командование, воспользовавшись перемирием, не перебрасывало войска на Западный фронт. Эти предложения были отклонены. В результате переговоров договорились о заключении перемирия на короткий срок, с 24 ноября (7 декабря) по 4 (17) декабря, с возможностью его продления; в этот период войска противостоящих сторон должны были оставаться на занимаемых позициях, так что ни о каком оставлении немцами Риги речь уже не шла, а что касается запрета на переброску войск на Западный фронт, то Германия согласилась прекратить только те переброски, которые еще не были начаты. Ввиду развала российской армии эта переброска уже осуществлялась, и советская сторона не обладала средствами проконтролировать перемещение частей и соединений противника.
Перемирие было объявлено и введено в действие. В ходе продолжавшихся переговоров стороны договорились о продлении его на 28 дней, начиная с 4 (17) декабря. Переговоры о заключении мирного договора предварительно решено было вести в столице нейтральной страны – в Стокгольме. Но 5 (18) декабря Троцкий сообщал главковерху Крыленко: «Ленин отстаивает следующий план: в течение первых двух-трёх дней переговоров как можно яснее и резче закрепить на бумаге аннексионистские притязания немецких империалистов и оборвать на этом переговоры на недельный срок и возобновить их либо на русской почве в Пскове, либо в бараке на нейтральной полосе между окопами. Я присоединяюсь к этому мнению. Незачем ездить в нейтральную страну». Через главковерха Крыленко Троцкий передал главе делегации А. А. Иоффе инструкцию: «Самое удобное было бы вовсе не переносить переговоры в Стокгольм. Это отдалило бы очень делегацию от здешней базы и крайне затруднило бы сношения, особенно ввиду политики финляндской буржуазии». Германия не возражала против продолжения переговоров на территории ее ставки в Бресте.

 

Возобновление переговоров было, однако, отложено ввиду того, что по возвращении делегации в Брест 29 ноября (12 декабря) во время частного совещания российской делегации главный военный консультант генерал-майор В. Е. Скалон, по матери потомок великого математика Эйлера, покончил с собой. По характеристике генерала М. Д. Бонч-Бруевича, брата большевика, занимавшего тогда должность управделами Совнаркома, «офицер лейб-гвардии Семёновского полка Скалон был известен в ставке как ярый монархист. Но работал он в разведывательном управлении, был серьёзным и отлично знающим военное дело офицером и с этой точки зрения имел безупречную репутацию. К тому же... непримиримое его отношение ко всему, что хоть чуть-чуть было левее абсолютной монархии, должно было заставить его с особой остротой относиться к переговорам... – подробно и тщательно осведомлять ставку о ходе переговоров».
Генерал Скалон, будучи крайним монархистом по взглядам, продолжал службу в Генштабе, когда тот подчинился Совнаркому. Характерная и типичная деталь той эпохи: генералы либеральной ориентации, сторонники конституционной монархии или прямо республики, вроде быховских узников, считали тогда своим долгом хранить верность союзникам, содействовавшим свержению царской власти, поэтому и белая борьба, которую они возглавили, ориентировалась на помощь Антанты, в то время как последовательные монархисты из военных кругов, не желавшие придавать важное значение различиям политических концепций кадетов, эсеров, меньшевиков и большевиков, впоследствии либо избегали участия в Гражданской войне, либо продолжали служить в армии, ставшей Красной, в надежде, что у Ленина и Троцкого, при всей их приверженности утопическим проектам, рука окажется покрепче, чем у никчемных временных министров, и что они создадут режим, в котором можно будет восстановить управляемость вооруженными силами, либо монархически настроенные генералы воевали с красными, опираясь на поддержку не Антанты, но оккупационных германских властей, как П. Н. Краснов.

 

Генерал В. Е. Скалон, согласившись на роль консультанта советской делегации, не выдержал до конца этой роли и выстрелил в себя. О причинах его самоубийства высказывались разные суждения, самым убедительным представляются слова, сказанные членом германской делегации генералом Гофманом, с которыми тот обратился к сменившему Скалона генералу Самойло: «А! Значит, вы назначены замещать бедного Скалона, которого уходили ваши большевики! Не вынес, бедняга, позора своей страны! Крепитесь и вы!» Этой высокомерной тираде не противоречит версия из мемуаров генерала М. Д. Бонч-Бруевича, который считал, что Скалон покончил с собой, поражённый заносчивыми требованиями и наглостью немецких генералов. Генерала Скалона отпевали в Свято-Николаевском гарнизонном соборе Бреста. Германское командование распорядилось выставить при погребении почетный караул и произвести залп, подобающий военачальнику. Траурную речь произнес приехавший на открытие второй фазы переговоров принц Леопольд Баварский.
В ходе возобновившихся переговоров советская делегация настаивала на заключении мира «без аннексий и контрибуций». Представители Германии и ее союзников выразили согласие с этой формулой, но при условии, делавшем ее осуществление невозможным, – если на такой мир готовы будут пойти страны Антанты, а они как раз и вели войну ради аннексий и контрибуций и в конце 1917 г. твердо надеялись на победу. Советская делегация предлагала: «В полном согласии с… заявлением обеих договаривающихся сторон об отсутствии у них завоевательных планов и о желании заключить мир без аннексий, Россия выводит свои войска из занимаемых ею частей Австро-Венгрии, Турции и Персии, а державы Четверного союза – из Польши, Литвы, Курляндии и других областей России». Германская же сторона настаивала на том, чтобы Россия признала независимость не только оккупированных германскими войсками Польши, Литвы и Курляндии, где созданы были марионеточные правительства, но также Лифляндии, часть которой еще не была занята германской армией, а также на участии в переговорах о заключении мира делегации сепаратистской Киевской Центральной рады.
На первых порах эти требования, по существу дела, о капитуляции России советской делегацией были отвергнуты. 15 (28) декабря договорились о продлении перемирия. По предложению советской делегации был объявлен 10-дневный перерыв, под предлогом попытки усадить за стол переговоров государства Антанты, хотя обе стороны тем самым только демонстрировали свое миролюбие, прекрасно понимая бесперспективность подобных надежд.

Советская делегация выехала из Бреста в Петроград, и вопрос о ходе мирных переговоров рассматривался там на заседании ЦК РСДРП(б). Принято было решение затягивать переговоры в расчете на революцию в Германии. Продолжать переговоры должна была делегация уже в новом составе, во главе с самим наркомом иностранных дел Л. Д. Троцким. Рисуясь, Троцкий впоследствии называл свое участие в переговорах «визитами в камеру пыток». Дипломатия ему вообще была неинтересна. Саму свою деятельность на посту наркома иностранных дел он комментировал так: «Какая такая у нас будет дипломатическая работа? Вот издам несколько прокламаций и закрою лавочку». С этим его замечанием вполне согласуется впечатление, которое он производил на главу германской делегации Рихарда фон Кюльмана: «Не очень большие, острые и насквозь пронизывающие глаза за резкими стеклами очков смотрели на его визави сверлящим и критическим взглядом. Выражение его лица ясно указывало на то, что он... лучше бы завершил малосимпатичные для него переговоры парой гранат, швырнув их через зелёный стол, если бы это хоть как-то было согласовано с общей политической линией… иногда я спрашивал себя, прибыл ли он вообще с намерением заключить мир, или ему была нужна трибуна, с которой он мог бы пропагандировать большевистские взгляды».
В состав советской делегации был включен К. Радек, выходец из австро-венгерской Галиции, на переговорах он представлял польских трудящихся, к которым реально никакого отношения не имел. По замыслу Ленина и Троцкого, Радек должен был своим напористым темпераментом и агрессивностью поддерживать революционный тонус делегации, уравновешивая слишком спокойных и выдержанных, как казалось Ленину и Троцкому, других участников переговоров – Каменева и Иоффе.
При Троцком возобновившиеся переговоры часто приобретали характер словесных баталий главы советской делегации с генералом Гофманом, который также не стеснялся в выражениях, демонстрируя партнерам по переговорам бессилие страны, которую они представляют. По словам Троцкого, «генерал Гоффманн[1]… привнёс свежую ноту в конференцию. Он показывал, что ему не симпатичны закулисные хитрости дипломатии, и несколько раз ставил свой солдатский сапог на стол переговоров. Мы сразу поняли, что единственная реальность, которую действительно следует воспринимать всерьёз при этих бесполезных разговорах, это сапог Гоффманна».
28 декабря 1917 (10 января 1918) из Киева в Брест прибыла, по приглашению германской стороны, делегация Центральной рады во главе с В. А. Голубовичем, который сразу заявил, что власть Совнаркома Советской России не распространяется на Украину. Троцкий дал согласие на участие украинской делегации в переговорах, заявив, что Украина находится фактически в состоянии войны с Россией, хотя формально независимость УНР была провозглашена позже, «универсалом» от 9 (22) января 1918 г.
Германская сторона заинтересована была в скорейшем завершении переговоров, потому что не без оснований опасалась угрозы разложения собственной армии, а еще более – войск союзной Австро-Венгрии – «лоскутной империи» Габсбургов. К тому же в этих двух странах резко ухудшилось продовольственное снабжение населения – обе империи стояли на пороге голода. Мобилизационный потенциал этих держав был исчерпан, в то время как воюющие с ними страны Антанты обладали в этом отношении неограниченными возможностями, ввиду многочисленности населения в их колониях. В обеих империях росли антивоенные настроения, устраивались забастовки, в некоторых городах были образованы советы, по образцу российских советов; и эти советы требовали скорейшего заключения мира с Россией, так что у советской делегации на переговорах в Бресте появился известный ресурс давления на партнеров.
Но после роспуска Учредительного собрания 6 (19) января 1918 г. германская делегация стала действовать более напористо. Дело в том, что до тех пор оставалась еще, хотя бы виртуально, возможность, что правительство, образованное Учредительным собранием, прекратит переговоры о мире и возобновит союзнические отношения со странами Антанты, разорванные большевистским Совнаркомом. Поэтому провал Учредительного собрания дал германской стороне уверенность, что в конце концов советская делегация пойдет на заключение мира любой ценой.

Предъявление германского ультиматума и реакция на него

Отсутствие у России боеспособной армии было, как ныне выражаются, медицинским фактом. Убедить солдат, превратившихся, если они еще не бежали с фронта, поголовно в потенциальных дезертиров, оставаться в окопах стало уже абсолютно невозможно. Когда-то, свергая царя, заговорщики надеялись, что солдаты будут воевать за Россию демократическую и либеральную, их расчеты оказались биты. Социалистическое правительство А. Ф. Керенского призывало солдат защищать революцию – солдаты не соблазнились на эту пропаганду. Большевики агитировали с самого начала войны за прекращение войны народов, и их вожди понимали, что солдат не удержать на фронте призывами защищать власть Советов. Начальник штаба главковерха генерал М. Д. Бонч-Бруевич 18 января 1918 года направил в Совнарком записку следующего содержания: «Дезертирство прогрессивно растёт… Целые полки и артиллерия уходят в тыл, обнажая фронт на значительных протяжениях, немцы толпами ходят по покинутой позиции… Постоянные посещения неприятельскими солдатами наших позиций, особенно артиллерийских, и разрушение ими наших укреплений на покинутых позициях несомненно носят организованный характер».
После формального ультиматума, предъявленного советской делегации в Бресте генералом Гофманом, с требованием согласия на германскую оккупацию Украины, Польши, половины Белоруссии и Прибалтики, разгорелась внутрипартийная борьба в верхушке партии большевиков. На заседании ЦК РСДРП(б), состоявшемся 11 (24) января 1918 г., образовался блок «левых коммунистов» во главе с Н. И. Бухариным, выступившим против капитулянтской позиции Ленина. «Наше единственное спасение, – заявил он, – заключается в том, что массы познают на опыте, в процессе самой борьбы, что такое германское нашествие, когда у крестьян будут отбирать коров и сапоги, когда рабочих будут заставлять работать по 14 часов, когда будут увозить их в Германию, когда будет железное кольцо вставлено в ноздри, тогда, поверьте, товарищи, тогда мы получим настоящую священную войну». Сторону Бухарина заняли другие влиятельные члены ЦК – Ф. Э. Дзержинский, обрушившийся на Ленина с критикой за предательство им – не интересов России, но германского и австро-венгерского пролетариата, которых, как он опасался, мирный договор удержит от революции. Возражая своим оппонентам, Ленин свою позицию сформулировал так: «Для революционной войны нужна армия, а у нас армии нет. Несомненно, мир, который мы вынуждены заключать сейчас, – мир похабный, но если начнётся война, то наше правительство будет сметено и мир будет заключён другим правительством». В ЦК его поддержали Сталин, Зиновьев, Сокольников и Сергеев (Артем). Компромиссное предложение было выдвинуто Троцким. Оно звучало так: «ни мира, ни войны». Суть его заключалась в том, что в ответ на германский ультиматум советская делегация в Бресте заявит, что Россия войну прекращает, армию демобилизует, но позорный, унизительный мирный договор подписывать не станет. Это предложение и получило при голосовании поддержку большинства членов ЦК: 9 голосов против 7.
Перед возвращением делегации в Брест для возобновления переговоров ее глава Троцкий получил от председателя Совнаркома указание переговоры затягивать, но в случае предъявления ультиматума подписать мирный договор любой ценой. 27 января (9 февраля) 1918 г. представители Центральной рады в Брест-Литовске подписали мирный договор с Германией – его последствием стала оккупация Украины войсками Германии и Австро-Венгрии, которые, заняв Киев, устранили раду.
27 (9 февраля) советской стороне на переговорах в Бресте главой германской делегации Р. фон Кюльманом был предъявлен ультиматум с требованием немедленного отказа от какого бы то ни было влияния на политическую жизнь территорий, отторгаемых от Российского государства, включая Украину, часть Белоруссии и Прибалтику. Сигнал к ужесточению тона в ходе переговоров раздался из столицы Германии. Император Вильгельм II заявил тогда в Берлине: «Сегодня большевистское правительство напрямую обратилось к моим войскам с открытым радиообращением, призывающим к восстанию и неповиновению своим высшим командирам. Ни я, ни фельдмаршал фон Гинденбург больше не можем терпеть такое положение вещей. Троцкий должен к завтрашнему вечеру… подписать мир с отдачей Прибалтики до линии Нарва – Плескау – Дюнабург включительно… Верховное главнокомандование армий Восточного фронта должно вывести войска на указанную линию».
Троцкий на переговорах в Бресте отверг ультиматум: «Народы ждут с нетерпением результатов мирных переговоров в Брест-Литовске. Народы спрашивают, когда кончится это беспримерное самоистребление человечества, вызванное своекорыстием и властолюбием правящих классов всех стран? Если когда-либо война и велась в целях самообороны, то она давно перестала быть таковой для обоих лагерей. Если Великобритания завладевает африканскими колониями, Багдадом и Иерусалимом, то это не есть ещё оборонительная война; если Германия оккупирует Сербию, Бельгию, Польшу, Литву и Румынию и захватывает Моонзундские острова, то это также не оборонительная война. Это – борьба за раздел мира. Теперь это видно яснее, чем когда-либо… Мы выходим из войны. Мы извещаем об этом все народы и их правительства. Мы отдаём приказ о полной демобилизации наших армий… В то же время мы заявляем, что условия, предложенные нам правительствами Германии и Австро-Венгрии, в корне противоречат интересам всех народов». Это его заявление предано было публичной огласке, что всеми сторонами, вовлеченными в военные действия, было расценено как пропагандистская акция. Со стороны германской делегации на переговорах в Бресте последовало разъяснение, что отказ подписать мирный договор обозначает срыв перемирия и повлечет за собой возобновление боевых действий. Советская делегация покинула Брест.

Срыв перемирия и возобновление боевых действий

18 февраля германские войска возобновили бои по всей линии своего Восточного фронта и стали стремительно продвигаться вглубь России. В течение нескольких дней противник продвинулся примерно на 300 километров, захватив Ревель (Таллин), Нарву, Минск, Полоцк, Могилев, Гомель, Чернигов. Лишь под Псковом 23 февраля врагу оказано было реальное сопротивление. Вместе с офицерами и солдатами не до конца разложившейся Русской армии воевали прибывшие из Петрограда красногвардейцы. В боях у города немцы потеряли несколько сот солдат убитыми и ранеными. 23 февраля и стало впоследствии праздноваться как день рождения Красной армии, а ныне как день Защитника Отечества. И все-таки Псков был взят немцами.
Возникла реальная угроза захвата столицы. 21 февраля был образован Комитет революционной обороны Петрограда. В городе было объявлено осадное положение. Но организовать эффективную защиту столицы не удалось. На линию обороны вышли только полки латышских стрелков. Проведена была мобилизация среди питерских рабочих, но результаты ее оказались мизерными. Из сотен тысяч рабочих, голосовавших в большинстве своем за большевиков на выборах в Советы и в Учредительное собрание, проливать кровь готовы были немногим более одного процента: чуть более 10 тысяч человек записались добровольцами. Дело в том, что за большевиков голосовали потому, что те обещали немедленный мир. Развернуть пропаганду в сторону революционного оборончества, как это в свое время сделали меньшевики и эсеры, было делом безнадежным. Руководитель столичной парторганизации большевиков Г. Е. Зиновьев готовился уже уходить в подполье: он потребовал выделить из партийной казны средства на содержание подпольной деятельности большевистского парткома в Петрограде. Ввиду провала переговоров в Бресте 22 февраля Троцкий ушел в отставку с поста наркома иностранных дел. Через несколько дней на эту должность был назначен Г. В. Чичерин.
В ЦК РСДРП(б) в эти дни шли непрерывные заседания. Ленин настаивал на возобновлении переговоров о мире и принятии требований германского ультиматума. Большинство членов ЦК придерживалось иной позиции, предлагая в качестве альтернативы партизанскую войну с оккупационным режимом в надежде на революцию в Германии и Австро-Венгрии. На заседании ЦК 23 февраля 1918 года Ленин потребовал согласия на заключения мира на условиях, продиктованных германским ультиматумом, в противном случае угрожая отставкой. В ответ на ультиматум Ленина Троцкий заявил: «Вести революционную войну при расколе в партии мы не можем… При создавшихся условиях наша партия не в силах руководить войной… нужно было бы максимальное единодушие; раз его нет, я на себя не возьму ответственность голосовать за войну». На этот раз предложение Ленина поддержало 7 членов ЦК, четверо во главе с Бухариным голосовало против, Троцкий и еще трое воздержались при голосовании. Бухарин объявил тогда о своем выходе из ЦК. Затем партийное решение о принятии германского ультиматума было проведено через государственный орган – ВЦИК. На заседании ВЦИК 24 февраля решение о заключении мира на германских условиях было принято 126 голосами против 85 при 26 воздержавшихся. Против голосовало большинство левых эсеров, хотя их лидер М. А. Спиридонова голосовала за мир; против мира подали голоса меньшевики во главе с Ю. О. Мартовым и из большевиков – Н. И. Бухарин и Д. Б. Рязанов. Ряд «левых коммунистов», в том числе Ф. Э. Дзержинский, в знак протеста против согласия на германский ультиматум на заседание ВЦИК не явились.

Заключение мирного договора и его содержание

 

1 марта 1918 г. советская делегация, на этот раз во главе с Г. Я. Сокольниковым, вернулась для переговоров в Брест. Партнеры по переговорам, представлявшие правительства Германии, Австро-Венгрии, Османской империи и Болгарии, категорически отказались обсуждать выработанный германской стороной проект, настаивая на его принятии в том виде, в каком он был представлен. 3 марта германский ультиматум был принят советской стороной, и мирный договор подписан.

В соответствии с этим договором Россия брала на себя обязательство прекратить войну с УНР и признать независимость Украины, фактически передавая ее под протекторат Германии и Австро-Венгрии, – за подписанием договора последовала оккупация Киева, свержение правительства УНР и установление марионеточного режима во главе с гетманом Скоропадским. Россия признавала независимость Польши, Финляндии, Эстляндии, Курляндии и Лифляндии. Часть этих территорий прямо включалась в состав Германии, другие переходили под германский или совместный с Австро-Венгрией протекторат. Россия также передавала Османской империи Карс, Ардаган и Батум с их областями. Отторгнутая от России по Брестскому договору территория составляла около миллиона квадратных километров, и на ней проживало до 60 миллионов человек – треть населения бывшей Российской империи. Российская армия и флот подлежали радикальному сокращению. Балтийский флот уходил со своих баз, расположенных в Финляндии и Остзейском крае. На Россию возлагалась контрибуция в размере 6, 5 миллиардов золотых рублей. А в приложение к договору было включено положение о том, что имущество граждан Германии и ее союзников не подлежит действию советских законов о национализации, тем же из граждан этих государств, кто лишился хотя бы части своего имущества, оно должно было быть возвращено или компенсировано. Отказ Советского правительства от выплаты внешних долгов не мог впредь относиться к Германии и ее союзникам, и Россия обязывалась немедленно возобновить выплаты по этим долгам. Гражданам этих государств разрешалось на территории Российской Советской республики заниматься предпринимательской деятельностью. Советское правительство взяло на себя обязательство запретить какую бы то ни было подрывную антивоенную пропаганду против государств Четверного союза.

Заключенный в Бресте мирный договор был ратифицирован 15 марта Чрезвычайным IV Всероссийским съездом Советов, при том, что треть депутатов, в основном из партии левых эсеров, голосовала против его ратификации. 26 марта договор ратифицировал император Вильгельм II, а затем аналогичные акты были приняты в союзных Германии государствах.

Последствия мирного договора и реакция на него

Прекращение войны на Восточном фронте позволило Германии перебросить на Западный фронт около полумиллиона своих солдат и начать наступление против армий Антанты, которое, однако, вскоре захлебнулось. Для оккупации отторгнутых от России западных территорий, в основном Украины, понадобилось 43 дивизии, против которых развернулась под разными политическими лозунгами партизанская война, стоившая Германии и Австро-Венгрии более 20 тысяч жизней солдат и офицеров; войска гетмана Скоропадского, поддерживавшие режим германской оккупации, потеряли в этой войне более 30 тысяч человек.
 
В ответ на выход России из войны государства Антанты предприняли интервенционистские акции: 6 марта в Мурманске высадился британский десант. Затем последовала высадка британцев в Архангельске. Японские части заняли Владивосток. Расчленение России по условиям Брестского мирного договора предоставило антибольшевистским силам несепаратистской ориентации замечательный лозунг для организации военных действий, направленных на свержение советской власти – лозунг борьбы за «единую и неделимую Россию». Так после подписания Брестского мира в России началась полномасштабная Гражданская война. Выдвинутый в начале мировой войны Лениным призыв «превратить войну народов в гражданскую войну» был осуществлен, правда, в тот момент, когда большевики менее всего хотели этого, потому что к тому времени они уже захватили власть в стране.

Святейший Патриарх Тихон не мог оставаться безучастным зрителем совершающихся трагических событий. 5 (18) марта 1918 года он обратился к всероссийской пастве с посланием, в котором дал оценку заключенного в Бресте мирного договора: «Благословен мир между народами, ибо все братья, всех призывает Господь мирно трудиться на земле, для всех уготовал Он Свои неисчислимые блага. И Святая Церковь непрестанно возносит молитвы о мире всего мира... Несчастный русский народ, вовлеченный в братоубийственную кровавую войну, нестерпимо жаждал мира, как некогда народ Божий жаждал воды в палящей зноем пустыне. Но не было у нас Моисея, который бы напоил свой народ чудодейственной водой, и не ко Господу, своему Благодетелю, воззвал народ о помощи – явились люди, отрекшиеся от веры, гонители Церкви Божией, и они дали народу мир. Но тот ли это мир, о котором молится Церковь, которого жаждет народ? Заключенный ныне мир, по которому отторгаются от нас целые области, населенные православным народом, и отдаются на волю чуждого по вере врага, а десятки миллионов православных людей попадают в условия великого духовного соблазна для их веры, мир, по которому даже искони православная Украина отделяется от братской России и стольный град Киев, мать городов русских, колыбель нашего крещения, хранилище святынь, перестает быть городом державы Российской, мир, отдающий наш народ и русскую землю в тяжкую кабалу, – такой мир не даст народу желанного отдыха и успокоения. Церкви же Православной принесет великий урон и горе, а Отечеству неисчислимые потери. А между тем у нас продолжается все та же распря, губящая наше Отечество... Устранит ли объявленный мир эти вопиющие к небу нестроения? Не принесет ли он еще больших скорбей и несчастий? Увы, оправдываются слова пророка: Они говорят: мир, мир, а мира нет (Иер. 8, 11). Святая Православная Церковь, искони помогавшая русскому народу собирать и возвеличивать государство Русское, не может оставаться равнодушной при виде его гибели и разложения... По долгу преемника древних собирателей и строителей земли Русской Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена, Мы призываем... возвысить голос свой в эти ужасные дни и громко объявить перед всем миром, что Церковь не может благословить заключенный ныне от имени России позорный мир. Этот мир, принужденно подписанный от лица русского народа, не приведет к братскому сожительству народов. В нем нет залогов успокоения и примирения, в нем посеяны семена злобы и человеконенавистничества. В нем зародыши новых войн и зол для всего человечества. Может ли примириться русский народ со своим унижением? Может ли он забыть разлученных от него по крови и вере братьев?.. Православная Церковь... не может теперь иначе, как с глубочайшей скорбью, взирать на эту видимость мира, который не лучше войны... Не радоваться и торжествовать по поводу мира призываем мы вас, православные люди, а горько каяться и молиться пред Господом... Братие! Настало время покаяния, наступили святые дни Великого Поста. Очиститесь от грехов своих, опомнитесь, перестаньте смотреть друг на друга, как на врагов, и разделять родную землю на враждующие станы. Все мы – братья, и у всех нас одна мать – родная Русская земля, и все мы чада одного Отца Небесного... Пред лицом Страшного, совершающегося над нами Суда Божия, соберемся все вокруг Христа и Святой Его Церкви. Будем молить Господа, чтобы смягчил Он сердца наши братолюбием и укрепил их мужеством, чтобы Сам Он даровал нам мужей разума и совета, верных велениям Божиим, которые исправили бы содеянное злое дело, возвратили отторгнутыя и собрали расточенныя. ...Убеждайте всех усердно молиться Господу, да отвратит Он праведный гнев Свой, грех наших ради на ны движимый, да укрепит наш расслабленный дух и восставит нас от тяжкого уныния и крайнего падения. И милосердный Господь сжалится над грешной Русской землей...».

Это было первое послание Патриарха Тихона, посвященное политической теме, при этом оно не затрагивало вопросов внутренней политики, в нем нет упоминаний политических партий и политических деятелей, но, верный традиции патриотического служения русских Первосвятителей, святой Патриарх выразил в этом послании свою скорбь по поводу переживаемой Россией катастрофы, призвал паству к покаянию и прекращению пагубных братоубийственных распрей и, по существу дела, предсказал ход дальнейших событий в России и в мире. Всякий, кто внимательно прочитает это послание, может убедиться в том, что, составленное по поводу события столетней давности, оно нисколько не утратило своей актуальности и в наши дни.

Между тем Германия, принудившая Россию к капитуляции в марте 1918 г., не смогла избежать участи погибшей Российской империи. В апреле 1918 г. между Россией и Германией были возобновлены дипломатические отношения. В Берлин прибыл советский посол А. А. Иоффе, а в Москву, куда была перенесена резиденция правительства, – германский посол граф Вильгельм фон Мирбах. Граф Мирбах был убит в Москве, а А. А. Иоффе и персоналу советского посольства мирный договор не помешал вести антивоенную пропаганду в сердце самой Германии. Пацифистские и революционные настроения перекинулись из России на армии и народы ее бывших противников. И когда зашатались императорские троны Габсбургов и Гогенцоллернов, Брестский договор превратился в клочок бумаги, никого ни к чему не обязывающий. 13 ноября 1918 г. он был официально денонсирован ВЦИК РСФСР. Но в ту пору Россия была уже низвергнута в пучину братоубийственной бойни – Гражданской войны, сигналом к началу которой послужило заключение Брестского договора.

Православие.RU

08 августа 2018 г.
С 31 июля по 11 августа 2018 года в Центре дополнительного образования при Московской духовной академии проходит очередная учебная сессия.
19 июня 2018 г.
15 и 16 июня 2018 года преподаватели и студенты вечерних курсов Центра дополнительного образования Московской духовной академии молились за вечерним богослужением и Божественной литургией в храме вмц. Параскевы Пятницы на Пятницком подворье Свято-Троицкой Сергиевой лавры.
13 января 2018 г.
12 января 2018 года состоялась встреча учащихся Центра дополнительного образования с насельником Троице-Сергиевой лавры архимандритом Илией (Рейзмиром).
12 января 2018 г.
11 января 2018 года состоялась встреча заведующего библиотекой Московской духовной академии игумена Дионисия (Шлёнова) с учащимися Центра дополнительного образования МДА.
 
Полное наименование организации: Религиозная организация - духовная образовательная организация высшего образования «Московская духовная академия Русской Православной Церкви» (Московская духовная академия)

Канцелярия МДА — телефон: (496) 541-56-01, факс: (496) 541-56-02, mpda@yandex.ru
Приёмная ректора МДА — телефон: (496) 541-55-50, факс: (496) 541-55-05, rektor.pr@gmail.com
Сектор заочного обучения МДА — телефон: (496) 540-53-32, szo-mda@yandex.ru
Пресс-служба МДА — psmda@yandex.ru


Официальный сайт Московской духовной академии
© Учебный комитет Русской Православной Церкви — Московская духовная академия
Все права защищены 2005-2015

При копировании материалов с сайта ссылка обязательна в формате:
Источник: <a href="http://www.mpda.ru/">Сайт МДА</a>.
Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов публикаций.