«Евангелие Иуды» против свидетельства Апостолов

Судьба Иуды не давала разным людям покоя на протяжении долгого времени. Например, Данте в знаменитейшей «Божественной комедии» помещает апостола-предателя в девятый ледяной круг Ада. Но многих интересовал также вопрос о мотивах поступка Иуды. Как мог тот, кто знал Господа лично и так близко, предать его? Отчего – пусть даже после предательства ­­ не нашел в себе сил покаяться? Ведь не один же Иуда предал Господа. История Петра — доказательство того, что Господь способен простить любого, даже того, кто предал Его. Найди Иуда в себе силы покаяться, всё бы могло сложиться совсем иначе. Но он проиграл свою внутреннюю борьбу, и совершил непоправимый шаг — самоубийство. И этот шаг окончательно отрезал ему все дороги к переменам в земной жизни. А значит — и в вечности.

Многие также ставили и ставят своей целью предоставление альтернативной трактовки евангельских событий с целью оправдания Иуды. Кто-то делал это в качестве художественного или философского эксперимента, а кто-то и всерьез.

Предположение, что роль Иуды в евангельской истории была предопределена и что его предательство было необходимо для подвига Христа, — возникло уже во II веке. Последователей было немало: от гностической секты каинитов, толковавших предательство Иуды как исполнение высшего служения, предписанного самим Христом, — до средневековых манихеев и богомилов. В XIX веке на защиту Иуды встали и литераторы: Анатоль Франс в сборнике «Сад Эпикура» (1894) предположил, что Иуда погубил свою душу, содействуя спасению мира. Попытки реабилитировать Иуду предпринимали немецкий драматург Карл Вейзер в книге «Иисус» (1906) и шведский писатель Тор Гедберг в книге «Иуда» (1908).

В России к осмыслению и переосмыслению образа Иуды в разное время подходили Сергей Соловьев (эссе «К легенде об Иуде предателе», 1896), Н.Н. Голованов (драма в стихах «Искариот», 1905). Леонид Андреев в повести «Иуда Искариот» предлагал трактовку, согласно которой Иуда пожертвовал собой, погубив себя предательством – для того только, чтобы тайна искупления состоялась, ибо не было бы предательства Иуды – не было бы и распятия, не было бы распятия – не было бы и христианства. И Спасение оказалось бы невозможным («Иуда искариот и другие», 1907). Писал про это Алексей Ремизов (поэма «Иуда», 1908) и другие.

Особенно широко известно отношение к этой теме поэта Максимилиана Волошина. В 1907 году, в лекции «Пути Эроса» Волошин дает следующее истолкование образу Иуды: «Рядом с жертвой Христа – подвиг Иуды. В этом указание и великий символ. Христос – Эрос, Иуда – материя. Иуда – охранитель и собиратель. Но он становится высшим среди двенадцати, самым мощным, самым посвященным из апостолов. Божественный Агнец должен быть заклан на алтаре рукою жреца, и рука эта должна быть чиста и тверда. «Один из вас предаст Меня», — это не упрек, а вопрос: кто из вас примет на себя бремя заклания? И каждый из апостолов робко спрашивает: «Не я ли, Господи?»

Тогда Христос обмакивает хлеб в соль, что обозначает передачу своей силы, и дает Иуде. Иуда выходит из собрания апостолов, приняв на себя подвиг высшей жертвы и высшего смирения. Вся гордость, мудрость и мощь законов, образующих и живящих материю, в лице Иуды принимает на себя великую жертву унижения, смирения и позора, ибо подвиг Иуды — в его позоре и поругании. Иуда должен предать Христа, чтобы Христос мог умереть и воскреснуть». Затем Волошин пишет еще стихотворение.

Не прошли мимо Иуды и постмодернисты. Например, Хорхе Л. Борхес в коротеньком рассказе «Три версии предательства Иуды» в рамках постмодернисткой деконструкции предлагает целых три версии. И в итоге доходит даже до того, что предполагает, будто ради спасения людей Господь стал Иудой.

Особенно большую популярность эти маргинальные некогда теории получили в наше время. Однако, в наше время люди мало читают книг и всерьез задаются вопросами бытия. Зато много смотрят телевидение.

Ну вот, например, по познавательному телеканалу «Discovery» несколько лет назад был показан фильм под названием «The Real Jesus Christ» («Настоящий Иисус Христос»).

Одной из основных идей фильма была идея о том, что именно апостол Павел виновен в том, что мы сегодня почитаем Иисуса Христа как Бога. По версии создателей фильма, апостол Павел был болезненный и впечатлительный человек, подверженный различным физическим и психическим недугам. Во время одного из своих «видений» он возомнил, что ему явился Сам Иисус – и повелел основать новую религию, имя которой – христианство. В фильме также весьма примечателен вопрос о том, какую роль сыграл Иуда в предании Иисуса на смерть. Логика авторов была такова: Павел, римский гражданин, благоговевший перед своими патронами-римлянами, ни в коем случае не хотел, чтобы на них пала хотя бы тень вины за смерть Иисуса.

Поэтому он возлагает ответственность за казнь Христа на иудеев, и более того: среди них он находит одного, которому отныне суждено стать символом предательства. Этого человека звали Иуда Искариот. «Почему именно Иуда»? – спросит вдумчивый читатель. Да просто потому, что его имя – Йегуда – было самоназванием еврейского народа, а Павлу было нужно, чтобы ответственность за гибель Иисуса легла на всех иудеев. Лучшего кандидата, чем Иуда, Павлу было не найти.

Фактически, это единственный реальный аргумент во всем фильме. Правда, его действенность вовсе не исторического, а скорее идеологического свойства: христианские Евангелия возлагают вину за смерть Иисуса на иудеев, а значит, именно христиане несут ответственность за антисемитизм, еврейские погромы, холокост и все прочие ужасы, которые перенесли евреи в XX в. В политкорректном западном обществе обвинение, равносильное смертное приговору, но в борьбе с христианством, как известно, все средства хороши1. Вот только доказать этот главный тезис – что первые христиане люто ненавидели иудеев, и отсюда берут начало все беды последних – у авторов фильма никак не получалось. Ну что ж, не хватает фактов – тем хуже для фактов, как говорил Гегель2. Можно построить красивую теорию и без них.

Стоит отметить, что в момент создания фильма какие-либо исторические источники, подтверждающие эту невежественную чушь, не были известны. Однако такой источник вскоре был найден. Имя ему – «Евангелие Иуды».

Указанное Иринеем Лионским в качестве священной книги каинитов апокрифическое Евангелие от Иуды было обнаружено в 1970-х гг. в папирусном документе, известном как Кодекс Чакос. О существовании этого произведения Церкви было известно гораздо раньше. Сохранилось свидетельство священномученика Иринея Лионского, мы находим его в сочинении «Пять книг против ересей»: «Другие опять говорят, что Каин происходит от высшей силы, и Исава, Корея, Содомлян и всех таковых же признают своими родственниками, и поэтому они были гонимы Творцом, но ни один из них не потерпел вреда, ибо Премудрость взяла от них назад к себе самой свою собственность. И это, учат они, хорошо знал предатель Иуда, и так как он только знал истину, то и совершил тайну предания, и чрез него, говорят они, разрешено все земное и небесное. Они также выдают вымышленную историю такого рода, называя Евангелием Иуды…» (Ириней Лионский. Против ересей. Книга I, 31, 1 — 2)

Тем не менее, 6 апреля 2006 г., за несколько дней до Пасхи, Национальное географическое общество США собрало в своей штаб-квартире в Вашингтоне весьма представительную пресс-конференцию, целью которой было объявить о находке загадочного древнего текста, написанного на коптском языке. Текст носил название «Евангелие Иуды». Оно в совершенно новом свете представляло не только взаимоотношения Иисуса Христа с учеником-предателем, но и новозаветную историю о странствующем иудейском проповеднике по имени и Его двенадцати учениках. Чуть позже само Общество выпустило фильм и полный текст «Евангелия» в красочной обложке с комментариями известных ученых, и вскоре СМИ всего мира громогласно вострубили о находке документа, подрывающего устои традиционного христианства.

Однако более строгое научное исследование выяснило, что, во-первых, сам текст написан минимум 100 лет спустя после того, как произошли описываемые в Новом Завете события.

Но, может быть, «Евангелие все же «отражает аутентичную традицию — а именно, воспоминание о том, что Иуда был близок к Иисусу и Иисус давал ему частные поручения», как считает Крэйг Эванс3? По этому поводу необходимо сказать следующее. Когда речь идет об «историческом Иисусе», первым и незыблемым правилом для всех без исключения ученых является следующее: «использовать как можно более древние тексты»4. В этом смысле «евангелие Иуды» проигрывает Новому Завету на все сто процентов. Никто из современных исследователей не датирует написание этого «евангелия» ранее, чем первой половиной II в., а наиболее вероятная дата — вторая половина II столетия5. Никто из древних христиан не цитирует в качестве канонического «Евангелие Иуды», хотя их сочинения полны ссылок, цитат и аллюзий на новозаветные Евангелия. С другой стороны, само «Евангелие» косвенно подтверждает если не историчность Нового Завета, то во всяком случае тот факт, что его автору он был хорошо известен6.

Однако это никоим образом не доказывает, что оно отражает какую-то «аутентичную ситуацию». Скорее наоборот. «Логика современных защитников Иуды, как правило, такова: не было бы Иуды, не было бы и распятия, не было бы распятия, не было бы и христианства. Автор апокрифа этого в виду не имеет: для него лучше, если бы враждебной гностикам церкви вообще не было»7. Иными словами, для автора «Евангелия» гораздо большее значение имеет полемика с «церковным христианством», чем воссоздание «аутентичной ситуации» взаимоотношений Иисуса и Иуды.
Каждый исследователь волен, конечно, предполагать все что угодно, но на основании текста «Евангелия Иуды» иного вывода сделать нельзя.

Такая «поздняя» датировка напрямую связана с содержанием «Евангелия», отражающего ключевые положения гностицизма II в. н.э. Во-вторых, стало очевидно, что автор этого текста был хорошо знаком с каноническими Евангелиями, и писал свое повествование, отталкиваясь от них. В общем, это «Евангелие» не дало никаких новых сведений ни об историческом Иисусе Христе, ни об Иуде Искариоте. Автор его знаком с каноническими Евангелиями, и писал свое повествование, отталкиваясь от них. По справедливому выводу Джеймса Робинсона, это «Евангелие» не дало никаких новых сведений ни об историческом Иисусе Христе, ни об Иуде Искариоте. В этой книге «говорится лишь о том, что спустя сто лет гностики делали с историей, почерпнутой ими из канонических евангелий»8.

Однако в этом случае возникает закономерный вопрос: почему за этот новооткрытый источник с таким энтузиазмом «ухватились» все те, кто так жаждал оправдать предателя Иуду? Может быть дело в том, что «Евангелие Иуды» действительно по-своему реабилитирует Искариота. Только эта реабилитация проходит в рамках совершенно особой культуры и мировоззрения — позднеантичного гностицизма.

Под термином «гностицизм» подразумевают весьма неоднородную группу религиозных учений, которые объединяла одна общая черта: уверенность в том, что достигнуть спасения можно с помощью некого тайного знания, доступного лишь для посвященных. Хотя это знание и носило элитарный характер, его суть была весьма проста и вполне укладывалась в рамки античного дуализма с его презрением плоти и всего материального. «Тело — могила (души)» – говорили древние греки, и гностики вполне могли бы с ними согласиться.

Гностики полагали, что мир, в котором мы живем, сотворен глупым, порочным и злым божеством-демиургом. Самая хорошая вещь, которая только есть на земле — смерть, с помощью которой можно покинуть этот отвратительный мир. Но где-то далеко за небесными сферами находится область, в которой обитает другое, благое и чистое божество — бескачественная сущность, к которой и должны стремиться истинные гностики. Удел всех остальных — быть игрушками в руках капризного, лукавого и злобного демиурга.

Эта мрачноватая космология присутствует и в «Евангелии Иуды». «Иисус» в нем предстает посланцем того самого далекого и благого божества. Он избирает себе 12 учеников, чтобы открыть им истину о них самих и об окружающем их мире, однако почти все они оказываются неспособны принять эту «благую весть». Все, кроме одного. Только Иуде Искариоту известна истинная сущность «Иисуса». Он говорит: «Я знаю, кто Ты и откуда Ты пришел. Ты из бессмертного эона Барбело. И недостоин я произнести имя Пославшего Тебя»9.

После этого «Иисус» начинает открывать Иуде тайны мироздания, которые, согласно тексту апокрифа, заключаются в бесконечных космологических спекуляциях с небесными сферами, ангельскими существами, эонами и т.п. вещами. Кульминацией всей истории становится момент предательства Иуды. Его цель и смысл становится понятным из слов самого «Иисуса»: «Но ты превзойдешь их всех. Ибо ты принесешь в жертву мужа, облекающего Меня»10. Иными словами, смерть предстает в «Евангелии» как момент освобождения «внутренней духовной личности»11 от оков связывающей ее плоти. Для «Иисуса» из «Евангелия Иуды» это всего лишь способ вернуться в тот «эон», из которого он пришел, а заодно и показать немногим избранным способ избавления от презренной материи.

Кстати говоря, имя этого «Иисуса» стоит писать в кавычках. Причина кроется в том портрете, который нам рисует «Евангелие Иуды».

То, что этот «Иисус» очень сильно отличается от «канонического», сразу бросается в глаза. Фактически, речь идет о двух совершенно разных личностях. Вот один пример. Невзирая на попытки некоторых ученых представить «Иисуса» из «Евангелия Иуды» жизнерадостным и благожелательным учителем, которому присуще чувство юмора, нельзя не заметить, что этот «Иисус» никогда не смеется, но всегда насмехается над кем-то. Чаще всего объектом этих насмешек становятся апостолы – недоумки, поскольку они поклоняются не тому, которому нужно, божеству. Этот язвительный и колкий смех красной нитью проходит через все «Евангелие». Можно ли представить себе Иисуса Нового Завета, Который смеется в подобной ситуации?

Ответ может быть только один — безусловно нет! Христос в Новом Завете действительно не смеется. Но Он ни над кем и не насмехается. Насмехаются над Ним, и особенно часто этот глагол появляется в повествовании о страстях (См. Мф 27:29,31,41; Мк 15:20,31; Лк 23:11,35). Сам же Иисус непрестанно милует людей, сострадает им и исцеляет. И плачет. Плачет об Иерусалиме, который должен быть разрушен (Лк 19:41). Возмущается духом, когда видит печаль родных и близких умершего Лазаря (Ин 11:33). Ничего подобного гностический «Иисус» из «Евангелия Иуды» не делает. Ему просто нет никакого дела до боли и страданий окружающих его людей. В конце концов, большинство из них никогда не постигнут истинного знания и навсегда останутся игрушками в руках Ялдаваофа или Сакласа.

Так стоит ли тратить на этот «человеческий мусор» время и силы?

Глумливый смех «Иисуса» из «Евангелия Иуды» живо напоминает концовку еще одного апокрифа под названием «Второй трактат великого Сифа». В его финале «Иисус», ведомый на казнь, обманывает своих палачей, и те в ослеплении распинают вместо него Симона Киринеянина (согласно каноническим Евангелиям, он нес крест Христов к месту казни, см. Мф 27:32; Мк 15:21; Лк 23:26). «Иисус» стоит рядом — и смеется… И еще одна параллель пришла на ум в связи с этим язвительным смехом. Правда, она относится не столько к библейской, сколько к житийной и святоотеческой литературе. В ней тоже есть один персонаж, который любит посмеяться над людьми.

В Новом Завете его имя — диавол или сатана. Выводы, как говорится, делайте сами…
Сторонники теории предопределения Иуды доказывают, что Иисус как бы назначает Иуду предателем. Но тексты Евангелий не дают никаких оснований для такого заключения.
Действительно ли Спаситель предопределяет Иуду к предательству? На основании текста Нового Завета нельзя сделать такой вывод. Единственное, что ясно следует из Евангелий, это то, что Христос знал о готовящемся предательстве. На это указывают все четыре евангелиста, а Матфей и Иоанн уточняют, что Ему было известно даже имя предателя.

Надо отметить, что Христос не только Сам знает о предательстве, но и сообщает об этом ученикам, тем самым показывая, что Ему все известно. Он идет на смерть «как писано о Нем» пророками Ветхого Завета (Мк 14:20; Мф 26:24). Лука уточняет: «Сын Человеческий идет по предназначению» (Лк 22:22). В греческом тексте последним словам соответствует выражение kata. to. w`risme,non, которое буквально можно перевести: «по определенному». Если в случае с предательством и можно говорить о предопределении, то только в отношении Сына Божия.

Господь неоднократно показывает Иуде, что Ему все известно. Например, во время Тайной вечери, когда ученики спрашивают, именно предаст Его, Господь дважды дает Иуде понять, что он знает о готовящемся предательстве (Мф 26:25; Ин 13:27). Надо обратить внимание и на то, как Спаситель ведет Себя с Иудой в сам момент предательства. Даже тогда Он взывает к его совести, называя его другом, спрашивая, зачем он пришел (Мф 26:50), и кротко вопрошая: «Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?» (Лк 22:48)…

Для чего же нужна сама идея «реабилитации» Иуды?

Может возникнуть и такой вопрос: не является ли одной из причин популярности «Евангелия Иуды» то, что оно якобы снимает с иудеев ответственность за смерть Иисуса? Здесь нас ждет разочарование: по своему мировоззрению «Евангелие Иуды» диаметрально противоположно иудаизму. В нем, например, ничего не говорится о принадлежности Иуды к еврейскому народу, а сами евреи предстают людьми, достойными всяческого порицания, поскольку на самом деле служат не истинному богу, а злобному демиургу. Поэтому «Евангелие Иуды» предлагает нам, говоря словами иудейского богослова Гая Струмсы, образчик своего рода «метафизического анитисемитизма».

Возможно (правда это психологический аргумент), «реабилитация» Иуды для некоторых – способ оправдать собственное вероотступничество. Например, профессор Оксфордского университета Геза Вермеш публично отрекся от христианства и перешел в иудаизм. Другой яркий пример — Барт Эрман, составивший комментарий к тексту «Евангелия». Книги Эрмана сегодня популярны на Западе, а в последнее время начинают активно издаваться на русском языке.

Эрман обратился в христианство в подростковом возрасте и после этого вращался в кругах протестантов-фундаменталистов. Крушение его веры произошло в период обучения в Принстонской богословской семинарии, когда он под руководством Брюса Мецгера изучал разночтения рукописей Нового Завета. До этого Эрман, как и все его товарищи из библейского колледжа Муди в Чикаго, был уверен, что богодухновенность Библии означает ее стопроцентную безошибочность на уровне текста. Когда же он понял, что на самом деле все гораздо сложнее, Библия стала для него слишком человеческой книгой, в которой нет ничего Божественного.

Причины вероотступничества современного человека можно перечислять очень долго, но надо иметь мужество честно признать, что одна из самых главных заключается в самом христианстве. Нет, речь не о скучном морализаторстве, с которым оно ассоциируется у многих американских протестантов, не о клерикализме и сергианстве, за которые так часто критикуют русское православие.

Просто христианство действительно очень неудобная религия. Оно призывает к постоянной работе над собой, к мучительной борьбе со своими пороками, слабостями и недостатками; призывает любить врагов и делать еще очень много совсем не приятных вещей; и самое главное: христианство говорит тебе, что ты на самом деле вовсе не такой белый, мягкий и пушистый, каким можешь показаться на первый взгляд. Все это никак не соответствует ожиданиям постмодернистского мира и современной культуры потребления. На этом фоне гораздо привлекательней выглядят те религиозные и философские учения, которые призывают принять себя таким, какой ты есть и не мучиться.

В заключение отметим, что «Евангелие Иуды» не стало тем древним текстом, который мог бы поколебать устои традиционного христианства или представить в ином свете его происхождение и первоначальную историю. Такие источники вряд ли будут когда-либо найдены. Эта уверенность обусловлена в первую очередь тем, что сами по себе настойчивые попытки найти их и представить широкой публике как подлинные свидетельства о настоящем христианстве отражают определенное умонастроение, а не реальные факты. Главный же факт Православия — чудо Воскресения Христова — как был, так и останется непреложным основанием христианской веры.

Сноски

1 Как ни горько говорить об этом, но именно русские православные христиане – в первую очередь новомученики и исповедники, прославленные в конце XX ст., – в первую очередь могли бы подтвердить печальную правоту этого утверждения.

2 «Когда Гегель излагал свою философию истории, ссылаясь на определенный ряд событий, то вдруг один из его слушателей, изучавший историю, запротестовал: «Но, господин профессор, факты говорят иначе!». «Тем хуже для фактов», – ответствовал Гегель». Брюс Ф. Документы Нового Завета: достоверны ли они? http://www.reformed.org.ua/2/224/3/Bruce.

3 Эванс К. Сфабрикованный Иисус. – С. 322.

4 Ястребов Г. Источники сведений об Иисусе из Назарета. Прил. II к: Райт Т. Иуда и Евангелие Иисуса. – С. 182.

5 Витковский В. Евангелие Иуды. Прил. I к: Райт Т. Иуда и Евангелие Иисуса. – С. 140.

6 Райт Т. Иуда и Евангелие Иисуса. – С. 72.

7 Витковский В. Евангелие Иуды. – С. 136.

8 Цит. по: Райт Т. Иуда и Евангелие Иисуса. – М.: Эксмо, 2009. – С. 56.

9 Евангелие Иуды. Прил. I к: Райт Т. Иуда и Евангелие Иисуса. – С. 145.

10 Там же. – С. 153.

11 Райт Т. Иуда и Евангелие Иисуса. – С. 49.

Православие и мир