Михаил Степанович Иванов. Богословский сборник. Том I-II

Содержание «Богословского сборника» в значительной мере отражает периоды моего богословского развития и становления, пройденные мной во время обучения и последующей работы в Московской Православной Духовной Академии и семинарии.

После окончания мной Академии Ученый совет поручил мне преподавание библейских дисциплин, что на многие годы определило круг моих научных интересов. Специализация в области библеистики - одно из основных направлений церковной науки - вызвала у меня повышенное внимание к ключевым проблемам в этой области, на протяжении многих десятилетий обсуждавшимся церковными учеными. Первой из таких проблем стал для меня язык Библии. Причем, библейский язык начал интересовать меня не столько с точки зрения теоретической лингвистики, сколько с практической стороны. Поэтому в своих статьях, посвященных библейскому языку, я останавливаюсь на некоторых проблемах, связанных с установлением смысла Священного писания и роли в этом процессе языка библейского текста. Я стараюсь показать, что древний язык - это не только средство, с помощью которого Божественное откровение, первоначально существовавшее как устное Предание, впоследствии стало текстом Библии. Библейский язык - носитель и выразитель многовековой духовной культуры. В нем в значительной мере нашли выражение эпоха, в которую проходил процесс создания священных книг, особенности религиозной и культурной жизни народа, носителя этого языка, индивидуальные особенности авторов священных книг, язык которых послужил единству Божественного откровения. Отмеченная специфика языка прослеживается мной на двух примерах: 1- терминологии Священного Писания, в котором многие слова и понятия в смысловом отношении существенно отличаются от соответствующих слов и понятий, используемых в современных языках; 2. библейского понимания веры, где последняя выступает не в качестве признания существования Бога, богов или каких-либо других высших сил (что обычно имеет место в наше время), а как вера - верность человека Богу.

В статье «Библейская стилистическая симметрия» внимание обращено на структуру библейского стиха, от понимания которой во многом зависит понимание и самого содержания стиха.

В оригинальном тексте Библии (т.е. в тексте, впервые написанном на древнееврейском языке) каждый стих делится на две части, называемые, согласно западной библейской традиции, «параллельными», а само деление - «библейским параллелизмом». Такое название предполагает, что обе половины стиха в смысловом отношении оказываются независимыми друг от друга, как бы «не пересекаются», а сам стих распадается на две независимые части. Однако, в подавляющем числе случаев структура стиха не допускает такого распадения, потому что в ее основе лежит принцип не параллелизма, а симметрии. Согласно этому принципу, обе половины стиха выстраиваются не независимо друг от друга, а как бы сходятся в едином смысловом центре, что приводит к существенному обогащению содержания стиха. Из отечественных ученых на это обратил внимание всемирно известный Д.С. Лихачев.

Проблеме перевода библейского текста посвящена статья «Гебраизмы русского перевода Библии». В ней отмечены некоторые недостатки этого перевода, осуществленного по инициативе митрополита Филарета (Дроздова) в XIX веке. Недостатки имеют объективный характер. Дело в том, что до конца XIX века никакой теории перевода вообще и библейского в частности не было разработано. Библию переводили, образно выражаясь, путем калькирования, что неизбежно приводило к так называемому буквализму (гебраизму) перевода. В результате, при переводе библейского текста с древнееврейского языка на русский появились обороты речи, словосочетания, выражения и т.п., не свойственные русскому языку.

В период написания этой статьи почти никаких библейских переводов в Русской Церкви не велось. В последние годы русские библеисты активизировали эту работу, уходя при этом от библейского буквализма.

В статье «Псалтирь - книга молитвы» произошло своего рода совмещение моих научных интересов и духовных запросов. Псалтирь, как известно, привлекает внимание очень многих людей, начиная от великих святых и кончая простыми верующими людьми. Поскольку эта книга буквально «пронизывает» все наше богослужение, одновременно являясь книгой личной молитвы многих христиан, мне хотелось еще раз обратиться к ней и осмыслить ее как молитву не только с позиций библейского богословия, но и православной духовности.

Ряд статей и докладов, помещенных в сборнике, отражает мое участие в работе различных общецерковных конференций и семинаров, в написании коллективных трудов, выполненных в рамках как самой академии, так и всей Русской Церкви.

Как участнику юбилейной конференции, посвященной 1000-летию Крещения Руси, мне, в то время уже преподававшему догматическое богословие, было поручено выступить с докладом: «Сравнение научно-исторического, философского и богословского подходов к истории». В этом докладе дается сравнительный анализ каждого подхода, что позволяет увидеть преимущества богословия истории, основу которого составляет Божественный провиденциализм.

В докладе «М.В. Ломоносов и его отношение к науке и религии» нашло отражение мое участие в другой Конференции, проведенной в декабре 2004 года Московским государственным университетом и нашей Академией: «250 лет совместного служения России». Оба ВУЗа были тогда юбилярами: МГУ отмечал 250-летие, а МДА - 320-летие основания. Мое обращение к наследию основателя Университета было вызвано не только тем, что М.В. Ломоносов учился в Славяно-греко-латинской академии, но и тем, что проблема соотношения науки и религии в наши дни приобретает особую актуальность. К тому же до сих пор, как ни странно, отсутствует единое мнение о мировоззрении великого ученого.

На основании обзора трудов М.В. Ломоносова, его взглядов и высказываний по религиозным вопросам в статье опровергается навеянное атеистической пропагандой представление об атеизме ученого и делается однозначный вывод о том, что М.В Ломоносов всегда оставался православным христианином и никогда не усматривал противоречий между наукой и религией, воспринимая их как «две сестры родные, дщери Одного Всевышнего Родителя» (т.е. Бога - М. И.), которые «никогда между собою в распрю прийти не могут».

Доклад «Богословское своеобразие патристики Киевской Руси» стал моим ответом на научный интерес нашей кафедры богословия, проявленный к русской патрологии. В этом докладе, подготовленном для академической конференции, я стремился показать, что русская патрология - не вторичное явление, порожденное веком патристики, а такое же святоотеческое наследие, каким является для нас патрология древнего периода, ибо действие Святого Духа в Церкви, как отметил в этой связи протопресвитер Г. Флоровский, всегда остается одинаковым. Этот вывод подтверждается в докладе анализом святоотеческого богословия Киевской Руси, которое уже на заре христианства, принятого нашей страной, было не только вполне самостоятельным, но и имело специфические особенности, свидетельствовавшие о величии духа русского народа, его природной одаренности, его верности Богу, сострадательности и жертвенности.

Выступление на общецерковной конференции 2009 года, посвященной церковным таинствам, я воспринял как свой долг, поскольку учение о таинствах - один из разделов преподаваемого мной догматического богословия. Цель, поставленная мной в докладе, «Понятие «таинство» в православном богословии», была двуединой. С одной стороны, мне было необходимо объяснить природу таинства, используя при этом большой святоотеческий материал по этой теме, а с другой - показать, что современное представление школьного богословия о семи церковных таинствах в известной мере испытало влияние богословия западного (в основном - католического), из-за чего до сих пор среди православных богословов существуют по этому поводу расхождения во взглядах.

На академической конференции 2010 года я выступал с докладом «Научное творчество в оценке святителя Феофана (Говорова)». Доклад носит апологический характер. В нем отражена позиция одного из известных русских богословов и духовных писателей епископа Феофана по весьма актуальным вопросам: как православному христианину относиться к светской науке, к научному творчеству; можно ли ему самому заниматься такой наукой; не вредит ли она духовному состоянию христианина и т.п. Весьма примечательно, что святитель Феофан, отвечая на эти вопросы, не только рассеивает все эти сомнения, колебания и опасения, но в известной мере даже рекомендует, особенно молодежи, заниматься научными исследованиями. При этом, однако, он предостерегает молодых христианских ученых от ошибок, которые неизбежно у них появятся, если их научное творчество не будет находиться в гармоническом единстве с их личной духовной жизнью.

В сборнике публикуются отдельные главы из моей выпускной студенческой работы о преподобном Иоанне Лествичнике, раздел «Церковь и мир» из коллективного труда, выполненного еще в советские годы: «О вере и нравственности по учению Православной Церкви», обзорная статья «Богословская школа МДА», вошедшая в академический юбилейный сборник в связи с 325-летием нашей Академии, мое выступление на семинаре «Медицина и мораль», посвященном этическим проблемам бурно развивающейся в наше время молекулярной биомедицины, и другие материалы.

Перечисленные публикации составляют первый том сборника.

Во второй том входят статьи, опубликованные в «Православной энциклопедии» со времени ее основания. За 10-летний период мной было написано 24 таких статьи. Они располагаются в алфавитном порядке от буквы «А» до буквы «И». Исключение составляет статья «Церковная наука в России XV1I-XX вв.», написанная для общего тома, предваряющего том первый. Статья представляет собой краткий обзор истории возникновения, становления и развития российской церковной науки. В ней выделены этапы научного развития и описаны основные направления церковной мысли, а также обозначены отдельные научные отрасли.

Остальные статьи носят догматический характер, т.к. посвящены основным вопросам христианского вероучения. С учетом того, что статьи издаваемой энциклопедии, как правило, имеют большой объем и представляют собой не краткий обзор, а подробное описание различных событий и явлений церковной и религиозной жизни, работа над ними приобретала черты научно-богословского исследования. В отдельных случаях приходилось заново осмыслить некоторые догматические положения, подвергнуть критическому анализу существующие богословские мнения, отказаться от отживших представлений в области веры и религии. В ряде случаев при написании статей проводился сравнительный анализ православного, католического и протестантского учения по тому или иному догматическому вопросу.