1000-летие русского присутствия на Афоне: в преддверии юбилея

Преподобен ли Афон? Жалки ли Афины?..

Филарет, митрополит Московский.

Из письма 18(200) от 18 сентября 1849 г.

Андрею Николаевичу Муравьеву

Афон – «обитель веры, где время остановилось»

Роберт Байрон

Завершается 2015-й год, посвященный 1000-летию со дня кончины св. равноапостольного князя Владимира, и тем самым русской государственности, укорененной в традиции Православия. Выбор православной веры состоялся 27 годами ранее. За этот временной промежуток Русь окрепла в колыбели своего исторического бытия, также как и в новейшую эпоху перестройки и пост-перестройки. История повторяется: за те же два параллельные отрезка времени русские впервые пришли на Святую Гору Афон и восстановили там свое присутствие в последние десятилетия после 1000-летия Крещения Руси…

В 2016 году будет отмечаться 1000-летие русского присутствия на Афоне как естественное следствие сделанного св. Владимиром выбора . Краткому обозрению траектории этого присутствия и посвящена наша речь, которую – в день памяти свт. Филарета Московского и на вечере в его честь – хочется начать с двух высказываний этого великого русского святителя о 1000-летнем юбилее русской государственности и об Афоне:

“Молитва в день воспоминания тысячелетия России”, составленная свт. Филаретом, в 1862 г., начинается так: “Господи Боже, Царю веков, глаголяй на язык и царство и созиждаяй и насаждаяй их! (Иер. 18, 9). Ко Твоему величеству припадающе со страхом и благоговением, благодарне исповедуем милости Твоя, многочастне и многообразне в десяти веках явленные народу и царству Российскому”.

Из следующего высказывания свт. Филарета видно, чем для него был Афон – символом безмолвия и исихии: “Очень жаль, что и монахи смотрят вверх, а не в землю, как учили отцы. Иное дело идти на Афон для безмолвия, а иное, после удаления на Афон для безмолвия, с именем афонского безмолвника идти жить в молву московскую на подворье. Пчелы улетают из улья и возвращаются, принося мед; монахи выходят из монастыря и часто возвращаются, потеряв немало меда и принося что-нибудь не так хорошее, как мед.

Безмолвие, конечно, вещь хорошая. Но думаю, кто призван послужить в обществе, не должен уходить от сего без особенного указания от Провидения Божия”.

Но что такое Афон? Для русского человека это одно из самых святых мест на земле. В иерархии святых мест, конечно, первое место занимают Иерусалим и Святая Земля – как места евангельских событий, освящённые пребыванием Богочеловека Христа, Божией Матери, апостолов и первохристианской общины. Святое место имеет особую благодать – и является исключительным и притягательным местом "по благодати", как особо выразительно писали величайшие отцы периода иконоборческих споров прп. Иоанн Дамаскин и прп. Феодор Студит. По устному афонскому преданию Афон является исключительным уделом Божией Матери, который она посетила при жизни. А Спаситель Христос, постоянно призываемый в основном монашеском делании – молитве Иисусовой: Κύριε Ἰησοῦ Χριστέ, υἱὲ τοῦ Θεοῦ, ἐλέησόν με τὸν ἁμαρτωλόν, сопребывает от начала подвижничества здесь с теми чистейшими монашескими душами, которые пытаются Ему послужить. После Иерусалима Афон – это то особое место на земле, для посещения которого не жалко ни часов, ни дней, ни средств, ни самой жизни. Это то место, посещение которого может привести к полному духовному перерождению. Многие, вступив в святые пределы Афона, оставались здесь навсегда, не возвращаясь в мир, как и русские монахи, прибывшие сюда незадолго до 1016 г.

Но прежде исторического очерка скажем несколько слов о географии Афона. Для человека, не бывавшего на Афоне, он представляется горой, на которой расположен один или несколько монастырей. Именно к такому представлению об Афоне подталкивает выражение Святая Гора. В действительности же вступающий на Святую Гору паломник попадает на полуостров протяженностью с северо-запада на юго-восток около 60 км, шириной от 7 до 19 км, в южной части которого действительно возвышается гора высотой 2033 метров над уровнем моря. Эта гора и именуется Афоном и является духовным средоточием Афона как монашеского государства. Издревле Афонская гора с близлежащими окрестностями была в ведении древнейшего и первого в иерархии афонских обителей монастыря – Великой Лавры, а на вершине её возвышался храм в честь Преображения Господня. Преображение – это праздник Фаворского света, праздник приобщения Божественным энергиям тех, кто достоин их вместить. По склонам Афона ходил в юности свт. Григорий Палама, защитник учения о Божественных энергиях и нетварном свете вопреки заблуждениям Варлаама, Акиндина, Григоры и других мудрствующих больше по законам разума, чем духа. Когда в XIX веке на Афон прибывали русские паломники, они обходили весь полуостров, и с особым трепетом поднимались на вершину.

По дороге не доходя пятисот метров на просторном и единственном в своём роде горном плато в преддверии вершины располагался храм Панагии – в честь Божией Матери. Хотя есть и другие таинственные и древние пути на вершину, большая часть паломников шла и идёт именно этим путём, иногда относясь и к Панагии, как к подлинной вершине. В истории русского Афона Панагия особо значима как живая связь Афона и Иерусалима. Сюда пришёл старец из Русского Пантелеимонова монастыря в крайне благочестивом и возвышенном настроении. По преданию, когда он зашёл в храм Панагии, ему явилась Божия Матерь и вручила образ Иерусалимской иконы Божией Матери. Этот образ до сих пор в особо торжественные моменты спускается на ленте перед царскими вратами верхнего Покровского храма русского Пантелеимонова монастыря, а в XIX веке – по аналогии – он спускался также и в Никонов ском храме Троице-Сергиевой Лавры.

Итак, по сути Афон – это гора и святые окрестности; вершина, к которой вс ё стремится и от которой всё расходится; подлинная высота, обозначающая то духовное совершенство, которое нуж но достигнуть неимоверными трудами; средоточие монахов ведущих на земле равноангельный и небесный образ жизни. Это святое пространство особо выделяется как удел мужского монашества – без возможности вступления сюда жён за исключением Божией Матери. Монастыри, обладавшие правом ἄβατον, существовали издревле. По законодательству византийских императоров лица противоположного пола не могли и при паломничестве ночевать в одном монастыре, а некоторые обители становились совершенно невходимыми. Афон получил особый статус монашеского государства при первом императоре Македонской династии Василии.

Таким образом ещё до Крещения Руси Святая Гора оказалась особым древним монашеским уделом и центром, естественно сосредоточившим в себе древнее многообразие восточного монашества. Арабы, а затем турки упразднили по сути свободу египетской Фиваиды. Такая же участь постепенно приближалась и к Малой Азии, которая была ещё способна готовить для Афона таких величайших подвижников, как прп. Афанасий Афонский, родоначальник общежительного Афонского монашества, – на Олимпе Вифинском под водительством прп. Михаила Малеина – но не была способна надолго сохранить свои центры под натиском врагов. В духовное оскудение Малой Азии внесли свой вклад и гонения в период иконоборческих споров, несколькими десятилетиями упредившие афонский ἄβατον. Монахи, скрывавшиеся от гонений иконоборцев в горах Малой Азии или Южной Италии, постепенно будут постигать духовный смысл пребывания на Афоне. Иверская икона Вратарницы станет символом торжества православия на Афоне и монашеской свободы и защищенности.

И наконец, последнее из предварительных самых общих замечаний: когда Византия была насквозь разодрана междоусобицей, и сильнейший византийский император Василий II в свои юные годы не мог обрести постоянной опоры, он обратился за помощью к русской и иверской дружинам. Помощь русских привела к тому, что в знак благодарности и в результате доброго взаимодействия Русь была крещена в 989 г., а помощь иверов к тому, что десятью годами ранее на месте древней обители св. Климента был основан Иверский монастырь, существующий и доныне. Тем самым наше отечество оказалось своеобразным побратимом Афона.

Продолжим уже почти что историческую летопись.

В 1000 году трагически скончался основатель Великой Лавры прп. Афанасий Афонский: он упал вниз с рухнувшего крыла ещё недостроенного соборного храма. На погребение великого аввы собралось около 3 тысяч монахов, среди которых могли быть и несомненно были славяне – кто-то из болгар, сербов или русских, ведь к прп. Афанасию на постриг приходили монахи из Италии, а также из самых разных уголков Балкан, Малой Азии, Грузии и Армении. Великая Лавра к тому времени была мощной обнесённой стенами крепостью – и портом, в котором она имела право держать несколько быстроходных кораблей. По тем временам это особая исключительная монастырская привилегия, подчеркивавшая, какой огромный шаг вперёд сделала Лавра с момента своего создания в 964 году по инициативе её несостоявшегося монаха Никифора Фоки, императора, отстаивавшего крайне аскетические нестяжательный монашеские идеалы.

И вот 1016-й год – год точного присутствия на Афоне русских монахов. Немногим ранее они прибыли на полуостров со сложившейся монашеской традицией и уставом. Они прибыли в подлинный мир монахов. Для своих подвигов они избрали удалённое от побережья и тем самым от корабельной навигации место в центральной части Афона в глуби лесов, ближе к восточному побережью. Началось русское тысячелетие на Афоне.

История русского Афона наиболее подробно описана в трёх томах – 4-м, 5-м и 6-м из 25-томной серии «Русский Афон XIX-XX в.», которая стала выходить под эгидой Пантелеимонова монастыря с начала 2010-х годов. Здесь подробнейшим образом на основании не только печатных изданий, но и архивных данных изложена история русского присутствия на Афоне, естественным стержнем или ключевой осью которого оказывается история и деятельность самого Пантелеимонова монастыря. Велика в учёных трудах роль Института Русского Афона и других учреждений, способствующих оживлению страниц афонской истории.

Итак, в акте Великой Лавры за февраль 1016 года в числе двадцати двух подписей настоятелей афонских монастырей стоит подпись "Герасима монаха, милостию Божией пресвитера и игумена обители Роса". Эта "обитель Роса" была известна как "монастырь Древодела" (Ксилургу), акты которого от 1030 года и далее сохранились в составе архива монастыря св. Пантелеимона. До сих пор Ксилургу существует как скит Богородицы в получасе ходьбы от Ильинского скита и в часе ходьбы от морского берега. Скорее всего, Герасим был не просто очередным игуменом, а игуменом-ктитором недавно основанного монастыря. Возможно он подвизался на Афоне параллельно с прп. Антонием Печерским, который провёл здесь, паломничая, времени "довольно" – около 10 лет в конце X или начале XI века. В 1010–1013 годах прп. Антоний был послан на Русь для устроения общежительной обители по святогорскому образцу, но в 1015 году он оказался снова на Афоне. Скорее всего, игумен Герасим совершил постриг над прп. Антонием – в таком случае, именно о нем слова прп. Антония при основании Киево-Печерской обители: "Да будет на месте сем благословение Святой Афонской горы и старца, постригшего меня!" В 40-е годы XIX века возникло предание Эсфигменского монастыря о пребывании в нем прп. Антония – до сих пор показывают и пещеру вне монастырских стен на обрыве горы как место его подвигов. Однако находящаяся в глуби лесов обитель Ксилургу более исторически обоснована, хотя сравнительная близость к ней пути, ведущего через Ватопед в Эсфигмен только подчеркивает реальное подвизание прп. Антония в этих местах.

Русский исследователь из эмиграции В. А. Мошин изложил гипотезу, согласно которой Русский монастырь на Афоне был устроен при св. князе Владимире. В любом случае интересен тот факт, что первый десятинный храм в Киеве, так же, как и в обители Ксилургу был посвящён Успению Божией Матери. Но в отличие от столичного храм в афонской глуши был маленьким, скорее всего, в несвойственной для греков манере деревянным. Недаром обитель была прозвана по профессии своего первого или своих первых насельников обителью «Древоделя».

Обитель Ксилургу считается первой славянской обителью на Афоне, болгарский Зограф – второй (с 1169 г.), а Хиландар – третьей (с 1192 года). Таким образом выстраивается следующий порядок появления славянских обителей: русские-болгары-сербы.

О начальной истории Ксилургу известно очень мало. Несомненно, что правила 1046 года, изданные по указу императора Константина IX Мономаха, о большей строгости жизни на Афоне были известны и насельникам этой малой обители. В этих правилах впервые Афон был назван "Святой Горой", и значит с тех пор русская братия могла мыслить себя как русских святогорцев.

В императорском Питтакионе 1048 года, адресованном проту Святой горы, обитель именуется Лаврой, так же, как и обитель Дометиева, отнявшая у неё часть собственности – а именно пристань с каменными постройками и лодками.

Ксилургу издревле была местом как подвижнических, так и учёных трудов – в описи 1142 года перечисляется 49 русских книг  (о греческих ничего не сказано) на 25 человек братии. В списке в частности отмечены "двенадцать миней". Автору доклада довелось оказаться в современной библиотеке Ксилургу до пожара – когда в ней было несколько старых книг и рукописей – и после – когда не осталось ни одной.

В акте 1169 года она именуется "обителью русских". "В ней мы постриглись и много потрудились и издержались над её охранением и устроением и в ней скончались родители и средники наши, которые содержали нас и давали нам средства жить".

Со второй половины XII века центром русского присутствия на Афоне постепенно становится Старый Руссик. 15 августа 1169 года в престольный праздник обители игумен Ксилургу обратился к собору Святой Горы с просьбой выделить один из разрушенных монастырей – подходящий для разросшейся братии. В ответ на просьбу русской братии была предоставлена обитель Фессалоникийца, устроенная во имя св. вмч. Пантелеимона, построенная в конце X века в северо-западной части Афонского полуострова. А Ксилургу остался при новой основной обители в роли скита. В XII веке в обители подвизались выдающиеся люди, как например, "брат Лазарь", возможно один из князей, спасавшийся от княжеских междоусобиц на Руси в Византии.

В 1191 или 1192 году в новом монастыре произошло особо значимое для его будущего событие – в нем принял постриг отрок Растко, в будущем свт. Савва Сербский, архиепископ Сербии и основатель автокефальной Сербской Церкви. Растко был младшим сыном великого жупана Сербии Стефана Немани (1170–1196), его старшие братья Вукан, король Зеты (1195–1208), и Стефан Первовенчанный, великий жупан Рашки (1196–1217). Еще будучи в доме своего отца Растко мог встречаться с русскими монахами, что и определило его выбор обители. В Россикон была послана погоня – вернуть царственного отрока, однако – по преданию – пока посланные беспечно спали, будучи гостеприимно приняты в обители, Растко был пострижен в монахи и наречен Саввой в честь прп. Саввы Освященного (+532). Дальнейшая траектория жизни Саввы привела к возрождению сербского монастыря Хиландара, который был воссоздан  (в 1198–1199 годах) как сербская обитель его отцом, принявшим монашеский постриг с именем Симеон.

Итак, в то время братство обители было смешанным русско-сербским. Начало XIII века трудное и для Россикона, и для всего Афона, которому пришлось временно – после взятия латинянами Константинополя в 1204 г. – подчиняться (до 1224 года) римскому папе Иннокентию III (1198–1216) и даже искать у него защиты. В конце периода латинского засилья начался период Болгарского влияния, продолжавшийся почти до середины XIII века и имевший в целом положительный характер как для всего Афона, так и для Россикона, установившего связи с монастырём св. Иоанна Рыльского в Болгарии. Однако, в целом, Россикон в те годы слабел как из-за ослабления власти Византии в период латинского владычества (1294–1261), так и из-за катастрофы 1237–1241 годов и установления на Руси татаро-монгольского ига.

Второе запустение Россикона произошло в начале XIV века после опустошения каталонскими  наемниками-пиратами, первоначально привлекавшимися императором Андроником II Палеологом как помощь против турок. Не добившись своих целей при осаде Хиландара, они устрем ились к Россикону и потребовали выдать им Хиландарского игумена Даниила, который укрылся здесь от врагов с двумя чернецами. Каталонцы сожгли всё дотла, включая монастырские документы, кроме каменной башни, в которой спасся как о. Даниил так и его помощники. Впоследствии о. Даниил, известный как сербский летописец, стал архиепископом Сербии.

Однако, в середине XIV века сильнейший правитель Сербии Стефан IV Душан (1331–1355) благотворит как всему Афону, так и Россикону. В 1347 году или начале 1348 года он передает братии главу св. вмч. Пантелеимона со следующими словами: «Царство мое посвящает обители Россов главу святого славного страстотерпца, бессребреника и целителя Пантелеимона, которая имеет на себе плоть и которая засвидетельствована не только от отца моего и царя, но и от прежде его бывших царей, также от патриархов и других достойных синклитиков». В этом году закончилось долгое противостояние между Иоанном Кантакузином и Иоанном Палеологом. Первый торжественно вступил в Константинополь. Начало его царствования означало победу свт. Григория Паламы и его сторонников, победу богословия афонского исихазма вопреки более западным и рациональным богословским схемам и построениям. Дар величайшей святыни Русского монастыря, которая хранится там и доныне, особо значим в соотношении с ключевыми вехами византийской истории.

Афон, который успел побывать под властью латинян и болгар, в 1345–1371 годах стал входить в состав владений сербских правителей. Афониты признавали Стефана Душана «царем сербов и греков». В это время ведущие Афонские обители – Ватопед и Лавра – наполняются сербами, а Россикон остается русским больше по имени, чем по составу, в связи с чем и начинает именоваться «монастырь, рекоми руси». Но нет худа без добра. Одним из игуменов Россикона станет ученик знаменитого старца Арсения ученейший хиландарский подвижник Исаия, переводчик на славянский язык Ареопагитского корпуса. Через такого ученого игумена русские монахи обретали на Афоне для себя вторые, но чаще первые «духовные университеты».

Несмотря на распри и междоусобицы, сложные отношения Византии и Сербии Россикон к 1380 году обладал 60 подворьями или прочими владеньями за пределами Афона. Период с 1345 по конец 1380-х годов – один из самых благополучных в истории обители.

Последним сербским ктитором Россикона была дочь деспота Георгия Бранковича, мачеха султана Мухаммеда II Завоевателя (1421–1451) Мара Бранкович (1416–1487), мать будущего султана Мехмеда II Завоевателя (1451–1481) – та самая, которая передала в дар обители св. Павла Дары волхвов, недавно привозившиеся в Россию. Таким образом, Россикон оказывается в средоточии не только духовных, но и геополитических процессов – как место встречи, по сути дела, трех основных на тот момент религиозных и культурных традиций: византийской, греческой, османской,турецкой и русской. Особое внимание к Россикону со стороны матери султана, завоевавшего Константинополь и поставившего точку на византийской цивилизации, было обусловлено теми надеждами, которые православный мир того времени, и еще сильнее в более позднюю эпоху, возлагал на Россию.

Ключевая дата этого периода 1453-й год – падение Константинополя, после которого роль Афона как центра межправославного и межславянского общения и единения только возросла. Афонские монастыри были вынуждены приспособиться к новым условиям власти Оттоманской Порты. В архиве Россикона сохранилось, в частности, свидетельство о фирмане султана Баязета II (1481–1512), которое запрещало вмешательство в монастырские имения. Несмотря на экономический и административный прессинг, Афон оставался «оазисом», где гонимые христиане могли вдохнуть относительную земную свободу и абсолютно предаться подвигам безмолвия, аскезы и молитвы.

С середины XV века в роли главных ктиторов Афонских обителей выступают правители Молдавского и Валашского княжеств, а с XVI века и далее по нарастающей – Россия, как достигшее единство царство и единственная в мире православная империя. И вот в 1497 году игумен св. Пантелеимона Паисий с тремя старцами прибыл в Москву к великому князю Иоанну III (1462–1505) – испросить милостыню не только для своей, но и для всех святогорских обителей. По замечанию академика М. Н. Тихомирова, с этого визита начался “патрональный период” в отношениях России и Россикона. Сохранилась жалованная грамота великого князя Иоанна III 1499 года (в списке XVIII века) о свободном приезде в Россию монахов Пантелеимонова монастыря для сбора милостыни. Среди братии, число которой в XVI веке колебалось от 25 до 170 человек, находились особые умельцы-путешественники, готовые с радостью выполнить подобное нелегкое послушание. В ответ из Москвы все чаще отправлялись дипломатические посольства – как в Константинополь, так и на Афон.

Попытки оказать Русской обители экономическую помощь нередко заканчивались драматически. Так, игумен Россикона Гавриил в 1533 году получил от великого князя Василия III огромную помощь – 15 тыс. золотых монет, однако на обратном пути в Минске, находившемся тогда под властью короля польского и великого князя Литовского Сигизмунда I Cтарого (1506–1548), он был ограблен полностью, но скорее всего частично – части привезенных средств хватило на строительство части монастырской стены. 1533-й год в целом оказался благостным для святогорцев – прп. Максим Грек в этом году переведен из строгого заточения в Иосифо-Волоцкой обители в Тверской Отроч монастырь с возможностью заниматься своими учеными трудами. Хотя Максим Грек прибыл в Россию из Ватопеда, он стал ярчайшим примером взаимодействия греческого и славянского монашества, который не мог не быть учтенным и в далеком Россиконе.

Русский царь Иван IV Васильевич Грозный с 1543 по 1584 год выпустил 10 грамот, свидетельствующих о его благодеяниях Россикону. А в 1547 году – в год венчания первого русского царя на царство – вышло окружное послание митрополита всея руси Макария архиепископам, епископам, князьям, боярам и вельможам, воеводам, гостям, купцам, духовенству, а именно всему русскому народу – с призывом давать милостыню игумену Россикона Савве I другим его старцам, которых царь, одарив, отпустил на Афон. В результате собранных средств был уплачен огромный долг Османской Порте.

В краткой речи невозможно описать всех взаимоотношений между Россией и Россиконом. Со временем игумены Россикона не только кратко приезжали в Россию, но и жили в ней в течение длительного времени, как, например, игумен Иоаким (2 года с 1560-го), составивший за это время Послание о Святой Афонской горе.

Впоследствии Россикону пришлось пережить Вакуфную реформу Сулеймана I, а именно, когда все его имущество было объявлено государственным и собственностью Аллаха, и его нужно было постоянно выкупать путем огромного налога – хараджа. В 1568 году обители пришлось отдать в залог все свои метохи и имущество. Идеи Нила Сорского нашли невольный отклик в судьбах афонских обителей.

Во второй половине XVI века Россикон пришел в полное запустение, а его новое возрождение связано с установлением Патриаршества на Руси в 1591 году, когда и игумен Россикона Неофит, прибывший на Русь с митрополитом тырновским Дионисием с решением о признании за Иовом всех прав Патриарха Русской Церкви, получил пожертвование. При посещении Троице-Сергиевой лавры архим. Неофит получил «образ, … да 7 рублев», так же, как архим. Григорий из Хиландара. В грамоте Феодора Иоанновича сказано: «послали есмя с ними своей милостыни на сооружение Пантелеимонова монастыря на пятьсот рублев рухлядью, да ризы и стихарь со всем послали есмя».

Впоследствии визиты повторялись – в 1647–1648 годах Москву посетили архим. Россикона Никодим, келарь Никифор и иером. Пахомий и передали в дар часть мощей св. вмч. Пантелеимона.

Еще одна веха – апрель-май 1654 года, когда ученый инок Арсений Суханов по поручению царя Алексея Михайловича и Патриарха Никона собрал на Афоне целую библиотеку книг и рукописей – около 500 греческих книг из библиотек Кинота, Россикона, Хиландара, Иверона, Ватопеда и Великой Лавры. В рамках данного доклада следует особо отметить вклад Россикона – одна рукописная книга и две печатные от дикея Германа.

В XVII веке братство монастыря было смешанным греко-русским с доминированием греков. В 1667 году число братии достигло 200 человек, но потом резко сократилось. В 1690-е годы монастырь пришел в полное запустение и был восстановлен как русский. Для поддержания монастыря братии приходилось совершать подвиги – в 1707 году архимандрит Варлаам со товарищи, получив в Москве милостыню, под Галацем (порт на Дунае) попал в плен к туркам и был ограблен.

В 1730 году монастырь был полностью опустошен турками: «…изгнали монахов из обители, именуемой великое Роси и засели внутри измаильтяне, и устроили минарет в церкви».

Когда в 1726 году Василий Григорьевич Григорович-Барский провел в Пантелеимоновом монастыре три дня, он нашел там двоих болгар и двух русских монахов. По его описанию монастырь «много лет пуст стояше и не бяше даже доселе кому онаго снабдевати». А в 1744 году путешественник не обнаружил в обители Св. Пантелеимона ни одного инока – с 1735 года монастырем стали управлять греческие иноки. Причина в том, что на самой Руси «не стали даваться жалованные грамоты и не стали русские самовольно выходить за границу», – согласно описанию другого путешественника инока Парфения (Агеева). А. А. Дмитриевский писал: «С 1735 года греческий элемент в этой обители взял окончательный перевес над русским…»

В середине XVIII века появилось другое место славянского присутствия на Афоне – Ильинский скит, возрожденный как скит на месте заброшенной кельи монастыря Пантократор прп. Паисием Величковским. Естественно, что прп. Паисий организовал здесь скрипторий и святоотеческую библиотеку, но летом 1763 года славяно-молдавское братство «всем собором» переехало в Молдавию.

А в 1777 году насельники Пантелеимонова монастыря переселились в прибрежную келью рядом со своим причалом после опустошительного пожара 1773 года, урон от которого довершило землетрясение 1790 года. От старой обители до новой 1,5 часа ходьбы. Новая обитель так же как и старая была названа в честь св. вмч. Пантелеимона. Она существовала с XVII века как келья-дача в честь Воскресения Христова греческого архиерея – иерисосского епископа Христофора, купившего место рядом с причалом Россикона в 1677 году за весьма небольшие средства.

Однако на новом месте монахи стали вести идиоритмический образ жизни, который не способствовал благоденствию обители. Решающей мерой для возвращения к киновии стал Сигиллион Вселенского патриарха Каллиника 1803 года, который ревновал о восстановлении традиций общежительного монашества не только в разных обителях Афонской горы, но и в других монастырях Константинопольской Церкви.

Турецкие оккупационные отряды оставались на Афоне до 1830 года.

История XIX – начала XX века настолько богата событиями, что их уже не перечислишь в краткой речи. В этот период, по сути дела, Руссик превратился в огромный монашеский город с разными ремесленными цехами, корабельной командой, больницей и пр.

В течение всего XIX века Пантелеимонов монастырь был смешанным греко-русским. Греческая община стремилась к автономности и изолированности, порой категорически отказывая русским в праве на существование внутри монастыря. Однако такой подход приводил к сильному ослаблению греческой монашеской общины и в духовном, и в экономическом отношении. Становление русского монашества как единой системы монастырей и келий и рост его численности, особенно во 2-й половине XIX века, существенно изменили распределение сил и приоритетов, что послужило как умиротворению, так и проблематике иного порядка. Определяющими личностями для Русской обители стали ее духовник и строитель Иероним (Соломенцев) и игумен Макарий (Сушкин).

Самым трагичным для русского монашества стало возникновение так называемых имяславческих споров в начале XX века, что, как известно, привело к насильственному вывозу имяславцев с Афона и значительному уменьшению численности монастыря, скитов и келий в предреволюционную эпоху, в то время, как после революции приток братии из России прекратился.

Афон вступил в суровые реалии XX века, когда в упадок стало приходить не только русское монашество, но и вся общежительная Афонская традиция в целом. Когда дионисиатский монах Феоклит в начале 1970-х годов написал книгу на греческом "Между небом и землёй", он пытался сделать невозможное – печатным словом возродить интерес к почти забытому Афону.

Но значительно большую, исключительную пользу принесла другая книга о старце Силуане, написанная архимандритом Софронием (Сахаровым), постриженником Пантелеимонова монастыря, который некоторое время был духовником монастыря св. Павла, а потом основателем обители в Эссексе. Эта книга для многих стала подлинным откровением об Афоне и христианской жизни.

От старца Силуана, который в начале XX века трудился на монастырской мельнице Россикона через отца Софрония тянется непрерывная духовная нить к современной России – как в её собственных пределах, так и за рубежом.

Русскому монастырю пришлось вынести полное запустение, непополнение братии, немецкую оккупацию…

В 1960–1970 годах система русских скитов и келий – с переходом Андреевского и Ильинского скитов в подчинение Ватопеду – окончательно рухнула. К местам русского присутствия продолжали относиться Пантелеимонов монастырь, Старый Руссик, пришедший в полное запустение, и скит Ксилургу, или Богородицы, находившийся также в крайне заброшенном состоянии.

С конца 1980-х годов началось более активное возрождение Пантелеимонова монастыря за счёт присланной братии. 1000-летие Крещения Руси по сути дела было ознаменовано принципиально иным отношением к русскому Афону – при новых перспективах и возможностях.

Впоследствии возрождение Русского монастыря велось по нарастающей. К 1000-летию русского присутствия на Афоне, а именно к 2016 году, было запланировано возродить максимально большое число скитов и келий – из находившихся на исторической территории Пантелеимонова монастыря. Помимо возрождения самого Пантелеимонова монастыря были восстановлены:

1.                   Старый Руссик – собор и исторический братский корпус.

2.                   Келья в честь св. вкм. Димитрия.

3.                   Новая Фиваида (частично и без больших юбилейных задач).

Из Пантелеимонова монастыря была проложена дорога в Кариес для более быстрого и надежного сообщения.

В конце 2015 г. в Русском Свято-Пантелеимновом монастыре был отмечен грандиозный юбилей – 100-летие его игумена схиархимандрита Иеремии (род. 9/22 октября 1915 г.), старейшего среди всех Афонских игуменов. На этот юбилей съехалось много гостей…

Но русское присутствие выходит за пределы территории Россикона. Практически в каждом большом греческом монастыре – одном из двадцати – есть русские или украинские монахи. Иногда русские монахи восстанавливают русские кельи на территориях, принадлежащих другим монастырям, как например, на Карулях, находящихся в ведении Великой Лавры. Иногда они возрождают греческие кельи – с греческим, славянским или смешанным типом устава и богослужения. В качестве примера можно привести келью Яннопула с 1000-летней историей, расположенную на южном побережье в предгории Афона также на территории Великой Лавры и основанную самим прп. Афанасием Афонским. По неписанному преданию в XIX веке сюда приходили для совершения Литургии и духовного окормления скрывавшиеся в горе и никому неизвестные афонские старцы, число которых всегда было семь... Ее возрождает выпускник Московской духовной академии и в прошлом насельник Троице-Сергиевой Лавры иеромонах Агафангел (Легач), защитивший диссертацию, посвященную аскетическому наследию прп. Варсанофия и Иоанна…

На свете нет ничего случайного. В библиотеке Московской духовной академии хранится книга Вопросоответов св. Варсанофия и Иоанна, изданная в Венеции в 1814 году. Вскоре после издания она попала на Афон, а 8 октября 1847 года была подарена духовником монастыря Пантократор иеромонахом Иосифом святителю Филарету (Дроздову). Автограф дарителя на русском языке подтверждает это. После смерти свт. Филарета книга оказалась вместе с огромной библиотекой рукописей и редких книг, принадлежавших Святителю, в фондах библиотеки Московской духовной академии. Потом после революции она была изъята и должно быть оказалась в фондах Румянцевского музея, откуда в конце 1980-х годов вернулась в Академию и несколько лет назад обретена из полного забвения. Это материальное свидетельство связи ныне празднуемого святителя с Афоном и его аскетической традицией (Вопросоответы были впервые изданы афонским святым Никодимом Святогорцем по рукописи Великой Лавры 17, а книга после утери рукописи почти что приобрела статус таковой) может смело стать символом сегодняшнего вечера и своеобразным побуждением учащимся – хранить и преумножать афонские заветы…

Завершить сегодняшнее выступление хотелось бы стихами, посвященными вершине Афона, отражающейся в небесах.

Парит Афон, парят и облака.

Вдруг кто-то дымку озарил лучами,

И в ней вершина строгая пока

Запечатлелась. Храм в воздушном храме!

Там в пирамиде сине-голубой

Я вижу храм, и цель, и упованье.

В него попасть издалека с мольбой -

Монахов и паломников призванье!

Вершина, утопавшая в снегу,

Вдруг запылала предрассветным светом,

И отразилась, словно на бегу,

Таинственно дарованным ответом!

А путники, добравшись до одной

Вершины, чья святыня нерушима,

Насквозь прониклись солнечной волной,

Что увлекала волны вихрей мимо!

Вступить и на иную высоту,

Идти по воздуху к святому отраженью,

Как будто бы осуществить мечту –

Призыв душе лететь к преображенью!

В движеньи легком тонкий силуэт,

Почти равносторонний треугольник.

Хотя его устроил солнца свет,

Я покорен, отныне как невольник!

О, Господи! Взойти туда дай сил,

Где неземная соткана  вершина,

И дух о просветлении молил,

Чтоб повторилась чудная картина.

Данный стих был написан автором речи о том самом путешествии, когда был снят фильм, показанный в начале, – после восхождения с четверга на пятницу (с 1 на 2 мая 2015 г.). Отражение Афона длилось несколько секунд (6.49–6.50) по греческому времени и потом пропало. На обратном пути – если повезет – можно продолжать созерцать вершину с самолета в течение долгого времени – о чем и завершающий стих, опубликованный в 1-м научном альманахе Института Русского Афона .

Утонула Афона вершина

В кружевной череде облаков.

Далеко остается равнина,

Мы вступаем в небесный покров.

Созерцаю вершину Афона

Среди шума небесных ветров

Как подножье небесного трона,

Вразумленье молитвенных слов.

Приоткрылась вершина святая.

И дивлюсь, что не в силах туман

Заградить эти подступы к раю,

Хоть кругом пенных гор океан.

Созерцаю, как медленно тонет

В небесах лучезарная твердь.

Ветр таинственный облако гонит –

Здесь, где Светом повержена смерть.

Утонула Афона вершина

В зыбкой толще небес – в облаках.

И хранит ее бренная глина

Жизни вечной таинственный страх.

Благодарю за внимание!