О скульптуре «Я пришел спасти мир»

Господи благослови!

Благослови начать осмысление великой тайны, непостижимой для человеческого ума, сердца, воли. Тайны, о которой ни ангелы, ни человек не могут знать, тайны пришествия Великого Господа нашего Иисуса Христа. Оправданием нам может быть  только напоминание о смерти всех живущих в этом мире.

Священная память о часе смертном, о Втором Пришествии и о Страшном Суде.

Лишь только верой дай Господи преумножить свое маловерие и со апостолом Петром воскликнуть: «верую Господи помоги моему неверию».

Мои заметки и наблюдения основываются на личном религиозном опыте, который подсказывает мне действовать в духе Священного Писания и Священного Предания по правилу cв. Викентия Лиринского: «Верили всегда, всюду, везде». Господь наш Иисус Христос, истинный Бог, соединил в Себе Божественную и Человеческую природу ради нашего спасения. Святитель Афанасий Великий более точно сказал: «Бог стал Человеком, дабы человек стал Богом». Вот эти-то слова и надобно воплотить в изваяние, то есть скульптуру. Это и есть главная сложность: к слову подобрать достойный образ, не затмевая образ и не умаляя слово.

После поисков, которые тоже весьма интересны, мы остановились на одном элементе, вернее сказать жесте, отсюда и начнем исследование. Смысл жеста рук первого Адама и Второго Адама – Христа, открывает всю глубину богословской мысли святого Афанасия. Эту символику можно проследить в иконографии сюжета «Сошествие во ад». Рука первого человека сломана «повреждена», – так святоотеческая мысль выражает грехопадение, т. е. повреждена природа первого человека, а за ним и все человечество. Рука второго Адама – Христа, это рука Богочеловека. Небесная Рука или «Десница Вышнего», Который божественной силой по-Отечески держит, скорее спасает другую руку, а в ней все человечество. Это рука Спасителя,  рука помощи с неба. (Фото 1) 

На этом можно было бы и поставить точку, но Христос – Воплощенное Слово, и Образ Его, поэтому, по утверждению прп. Иоанна Дамаскина можно и надо Его изображать. Изображая Его, мы исповедуем Его по слову святого апостола Иоанна Богослова: «Кто не исповедует Христа пришедшего во плоти, антихристов есть…».

Можно сейчас с уверенность сказать, что Христос – Спаситель, главная фигура нашей скульптурно композиционной темы.

Но что является важнейшей, уникальной особенностью этой темы — это стремительное движение Христа. Спаситель поставляется в тот момент, когда только что кончилось движение вниз: гиматий еще развевается, будто при стремительном падении — но уже происходит движение вверх, и впечатление от него усиливается движением фигур, фланкирующих композицию: праотцы устремляются ко Христу, и Он не только встречает их, но и увлекает их за Собой вверх. Этим подразумевается другое, не явленное зрителю пространство.

Необходимо, чтобы зримо читалась цель пришествия Господа: Христос воскресший, в божественном порыве возводит праведников и святых на небо, открывая и нам идущим к Нему, путь в Небесное Царство, Царство вечной Жизни, Любви и Света. За Христом – ромб, как символ Божественного огня. Взятый с иконы «Спас в Силах», она должна усилить вертикаль «Земля – Небо» и визуально соединить преображаемое этим огнем человечество с Божеством.

Господу должны предстоять лики святых угодников, молящихся о мире земном: от лица Церкви торжествующей, Небесной, о Церкви воинствующей. Торжествующая Церковь, представлена чинами ангельскими, а в лице всего человечества Адамом и Евой и их сынами: первым мучеником на земле Авелем, первым пророком Нового Завета в Лоне Авраамом Иоанном Крестителем. Композицию Ветхого Завета необходимо дополнить здесь всеми дозаконными  и послезаконными праведниками, всеми праотцами, отцами, и пророками.

Здесь личность каждого  может и должна быть легко узнаваема и читаема. Возможно, надо бы включить в этот ряд святых и из Нового Завета, которые так же узнаваемы, как например святые первоверховные Апостолы Петр и Павел, ученики Христа, ставшие для эллинов и иудеев и будущих поколений христиан учителями веры, ибо их верой и предстоянием мы больше приблизимся к искомому ответу на вопрос. Нужно подчеркнуть, что основой нашей темы в плане изобразительности должна служить, во-первых, иконография «Сошествие во ад», а также эсхатологический ряд иконостаса «Деисус», с его центральной иконой «Спас в силах». (Фото 2)

Семантическая гармония выбранных тем в скульптуре открывает визуальное понимание Второго Пришествия и Страшного Суда. Важно обозначить, что к осмыслению этой тайны необходимо подходит через осмысление тайны первого пришествия Христа, не претендуя на ясное понимание второго пришествия, ибо сказано: «Ни дня, ни часа не знаете в оньже сын Человеческий придет..»

Хотелось бы отвести и от страха, который может возникать  при словах «Страшный Суд». Этот страх надо возложить на совесть каждого человека перед лицом данной композиции, в особенности перед Христом, Праведном Судией, не только как Мздавоздаятеле, но и Милосердствующего Бога.

Какие мысли больше всего угнетали и угнетают человека? Конечно же, о смерти. Но православный человек воспринимал и воспринимает смерть как явление физическое: умирает тело, душа же бессмертна. Бессмертной душой мы подобны Богу.

Где же и в каком качестве будет пребывать душа человека по физической смерти тела? Души праведников на небесах, вместе с ангелами в вечной радости, ну а грешников – в преисподней, в вечных муках.

Смысл человеческой жизни, таким образом, сводится к стяжанию Духа Святаго, добродетелью очищением от страстей в покаянии. По тому, как прожита временная жизнь, определяется пребывание души в вечной жизни.

Души праведников и грешников будет судить Сам Господь на Страшном Суде, который грядет в конце мира сего. Жизнь на земле не вечна. Она имеет начало – сотворение мира видимого и конец – Страшный Суд. О конце мира и Страшном суде мы знаем из «Апокалипсиса» или «Откровения» Иоанна Богослова. Центральный эпизод, увиденный и описанный ап. Иоанном Богословом, для нашей темы является ключевым: «И видех престол велик бел (белый) и Седящего на нем, ему же от лица бежа небо и земля (от лица Которого бежали небо и земля), и место не обретеся им (и места не нашлось им). И видех мертвеца (мертвых) малыя и великия стояща предъ Богом, и книги разгнушася (и книги раскрылись), и ина (другая) книга отверзеся (открылась), яже есть животная (которая является книгой жизни), и суд приаша мертвецы отъ написанных в книгах по делом их (и судимы были мертвые по написанному в книгах о делах их)» (Гл. 20; 11-12) О каких книгах, имеющих записи о делах христиан ведется речь? Ни один из богословов, толковавших это место, не объясняет этого. Что же касается особой ("иной") "книги жизни", то ее назначение объясняет Апокалипсис: в нее вписаны души праведных, удостоенных вечной жизни на небесах: «И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное» (Гл. 20: 15). (Фото 3)

То есть, на Страшном суде присутствуют два разных типа книг: в одни внесены земные деяния христиан, по ним и будет вершиться суд. Поскольку о них говорится во множественном числе, то надо понимать, их несколько, может быть, даже много. А в другую единственную книгу жизни, заносятся души, заслужившие вечное пребывание на небесах. В одном из тропарей, читаемых во время службы на первой неделе Великого поста (перед Пасхой), говорится: "На Страшном судилищи без оглагольников (обличителей) обличаюся, без свидетелей осуждаюся; книги бо совестные разгибаются и дела сокровенные открываются". Очевидно, речь идет о тех же многочисленных книгах, о которых говорит "Апокалипсис". Но в тропаре они имеют уточняющее название - "совестные", то есть, "сведующие", "знающие", можно сказать, "возвещающие": "Грядущая пред пришествием да совестят вам". То есть это книги, знающие и повествующие о человеческих деяниях: «книги отверзаемы, дела таиная обличаема: любодеяния, татьбы (воровство), грабления, лихоимания (лихоимство), хулы, клеветы, зависть...». (Фото 4)

Будучи смертными (тленными), следует думать не столько о сегодняшнем дне, сколько о грядущем Страшном суде и готовиться предстать пред Судьею. А для того, чтобы быть прощенным на Суде, необходимо простить и ближних своих, покаяться и проявить смирение.

Вот поэтому явление Спаса в Силах визуально выражается в чинах ангельских, держащих престол Божий. Фигуры трубящих архангелов, созывающих на суд род человеческий, а также земное небо, свернувшееся в свиток, должны указать на то, что в неразрывном единстве Второго Пришествия и Страшного Суда завершается время, когда уже не будет возможности покаяния, а наступит вечность, к которой призван человек. Изображение огненной реки, уносящей нераскаянных грешников во ад, призвано перед каждым поставить проблему религиозного выбора и ответственности за этот выбор. Каждый идущий ко Господу еще в пути, а значит при всех падениях у него есть возможность обращения. Ведь в милосердии Бога по слову преподобного Исаака Сирина «нет греха непростительного, кроме греха нераскаянного».

Как предстать пред Страшным Судьею, покаяния и смирения не учинив меж собою? Видимый мир тленен и временен, как жизнь. Нажитое достояние – это благочестие души.

Задача  всего грандиозного проекта – тронуть совесть каждого, показав беспредельную любовь Бога ко всему человечеству, и в частности к современному миру, к каждому человеку, будь-то христианин, или мусульманин, или исповедующий иную веру.

Оказавшись рядом с величественным и огромным памятником, человек всегда ощущает свою немощь, а в данном моменте главным будет  выявление чувства покаяния и видения своих если не грехов, то прегрешений. Усилению всему религиозному, личному переживанию должно опытно помочь физическое восхождение к ногам Христа – Спасителя.

В задумке этого подъема есть и своя символика – символика восхождения.  Этот подъем должен начинаться с приближением к горе, и продолжаться на протяжении всего пути. Появлением фигур, может быть и обезличенных, и живых и усопших и вставших от сна смертного из земли, как одной из стихий мироздания (по пророку Иезекиилю), встретит паломника и приведет его к мысли об этой временной жизни и о вечности у Бога. Дальнейшее совосхождение со Святыми Праведниками по лестнице восхитит душу в райскую обитель и откроет видовой обзор окружающей панорамы.

Символические элементы иконы «Спаса в силах» необходимо осмыслить и трансформировать в главную идеологическую составляющую всей композиции. Земную твердь с образами четырех Евангелистов из вертикали повернуть в горизонталь плоскости земли, тем самым дать видовой обзор силуэта – креста. Где вертикаль фигуры Христа и святых праведников и горизонталь небесных чинов в виде «мандорлы», т.е. «Славы», и чуть ниже «земли» образуют собой крест на куполе.

Кроме семантической стороны, есть возможность и функционально подойти к данному проекту. Постройка храма – часовни в честь Пресвятой Богородицы под фигурой Спасителя, богословски подчеркнет заступничество и ходатайство Девы Марии за весь род человеческий и избавит от всяких  скульптурных решений Ее образа.

Комплекс призван кроме этого подчеркнуть в скульптурно-тематическом единстве единство всего человеческого рода, ибо во Христе по слову ап. Павла нет ни эллина, ни иудея, а значит, нет этнического, национального и политического разногласия и разрозненности.

Немало важно, что создаваемый комплекс должен вписываться в исторический ландшафт местности, не быть чуждым элементом. Поэтому необходимо использовать язык ее символов, пытаться посмотреть глазами местных народов, имеющих свой особый менталитет и традиции, свое древнее церковное восприятие Спасителя.

Данный скульптурный комплекс – это своего рода знамение, а убеждение, что знамение – это предупреждение, строилось на Священном Писании, Евангелии и Апокалипсисе Иоанна Богослова. В нем семь ангелов, вострубив, предвещают конец Света, и на небесах появляются Божьи знамения, а на земле – наказания людям за их неправедную жизнь и грехи: и град, и огонь, и болезни, и потопы, и нахождения саранчи и т. д. "Се уже наказает ны Бог знаменьи, земли трясением его повеленьем: не глаголет усты, но делы наказает. Всем казнив ны, Бог не отведет злаго обычая. Ныне землею трясет и колеблет, безаконья грехи многая отрясти хощет, яко лествие от древа" – замечает Серапион, епископ Владимирский (XIII в.)

Поскольку, по пророчеству, перед концом Света их будет особенно много, летописцы и фиксировали небесные знамения и следующие за ними казни Божьи, как бы задаваясь постоянно терзающим всех вопросом: не настали ли последние времена? Ведь точное время Страшного суда не известно: "Несть вам разумети временных лет, яже Отець Своею властию положи" – говорит Господь.

То есть, знать продолжительность текущего только до Страшного суда времени. Но знамения и следующие за ними явления - есть свидетельства Бога о близости его. И каждый православный должен в любую минуту быть готовым предстать перед Высшим Судом. Об этом он обязан постоянно помнить, а забывшим напоминает Серапион Владимирский: "Слышасте, братье, самого Господа, глаголяща в Евангелии: "И в последняя лета будет знаменья в солнци, и в луне, и в звездах, и труси по местом, и глади". Тогда реченное Господом нашим ныня збысться – при нас, при последних людях. Колико видехом солнца погибша и луну померкшу, и звездное пременение!"

Иконография нашей скульптуры традиционна для ранне-христианского и православного искусства. Изображения Христа, попирающего ногами льва и змия (дракона) известны в христианском искусстве с IV – V вв. Самое известное из всех изображений – это мозаика «Христос-победитель. Я есть Путь, Истина и Жизнь» или «Попереши льва и змия» из Архиепископской капеллы апостола Андрея в Равенне (к. V – н. VI  вв.). Эта же иконография с Христом-Победителем представлена на двух глиняных лампах с Палатинского холма, датируемых   V – VIII вв.[i] (Фото 7, 8)

Для понимания эсхатологической символики важное значение имеет "Эммануильский чин" (резной оклад из слоновой кости), хранящийся в христианском музее Ватикана. Описавшие этот памятник Н. П. Кондаков и Ш. Диль датируют его VI – VIII вв., причем ближе к позднейшей эпохе. Его центральная фигура – юный Христос в окружении архангелов. Наиболее важной для нас деталью являются, попираемые Эммануилом лев и аспид, рядом с которыми у Его ног помещены змей и василиск. (Фото 9)

Е. К. Редин в своей работе приводит описание мозаики,  с интересующим нас сюжетом,  в церкви Св. Креста, построенной Галлой Плацидией, в 449 г. Над входом в церковь изображены четыре райские реки. Е. К. Редин предполагает, что поверх горы, из которой вытекают райские реки, был изображен Христос – Триумфатор. Описание образа Христа и окружающих его персонажей, данное в стихах, располагающихся рядом четырьмя реками, позволяет предположить, что Христос был изображен не символически, как Крест или Агнец, а в уже историческом виде.

Г. Гарруччи делает из этой надписи вывод о содержании исчезнувшего изображения: окруженный ангелами, Христос стоит на горе, из которой вытекают райские реки; на плече или в руке Он держит крест «и попирает льва и дракона».

Для подтверждения такого понимания этой композиции обратимся к статье Г. В. Попова   "Изучение   воинской   тематики   в   русском, византийском средневековом искусстве".[ii] По его мнению, широкое распространение, в ранневизантийскую эпоху получили изображения, навеянные  непосредственно "Апокалипсисом". Эти сцены помещались в конхе храмов, их смысл со всей определенностью раскрывался сопроводительной надписью "Спасение всего человеческого рода".[iii]

Позднее этот тип алтарных композиций исчезает, а иконография сюжета усложняется. Это можно видеть на примере Ватиканской далматики XIV в., где изображение Эммануила имеет апологический, поясняющий текст: "Я есть воскресение и жизнь" (Ин. 11, 25). Сцена же имеет эсхатологическое значение, в ней использован образ юного Христа. Эммануил, заключенный в мандорлу, восседает на радуге, поддерживаемой евангелистами, и держит в руках свиток. В изображении присутствуют пророки Исайя и Иезекииль со свитками.[iv]

По мнению Е. К. Редина, прообразом Христа исторического является в Новом Завете Эммануил – Христос Предвечный. Эммануила, попирающего зверей, можно видеть в инициалах армянских    рукописей.[v]  

Изображение ангелов, поддерживающих мандорлу с Эммануилом и попирающих драконов, есть в латинской рукописи 1110-1140 гг. Аналогичная сцена, но без ангелов, изображена на среднике пластинки из слоновой кости в Оксфорде относимой к Каролингской эпохе (IX в).[vi]  (Фото 10)

Г. В. Попов, говоря о воинском типе Христа-Эммануила, ссылается на Н. П. Кондакова, который называл источником этого сюжета девяностый псалом и указывал на популярность последнего в воинской среде. Данный сюжет, действительно, являлся точной иллюстрацией 12 – 13-го стихов 90 псалма: "На руках возьмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою. На аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия". У пророка Исайи: "И отроча младо на пещеры аспидов и ложе исчадий аспидских руку возложит. И несотворят зла ни возмогут погубите никого же...". [vii]

Говоря о силе 90 псалма, св. Афанасий Александрийский в толковании Псалтыри указывает, что "повторение его стихов делает душу не боязненною". [viii]

В XII в. Евфимий Зигабен со ссылкой на св. Феодорита Кирского отмечал, что "в сем псалме излагается учение о том, что надежда имеет непреодолимую силу". Девяностый псалом, по существу, является молитвой о победе: весь он пронизан надеждой на счастливое избавление от смертельной опасности и благодарностью за дарованную свободу.

Евфимий Зигабен писал: "В высшем смысле наступлением на ядовитых и плотоядных зверей и попиранием их Давид выразил победу над злом"[ix]. По словам Евфимия. "противные силы... изображаются четырьмя животными: львом, драконом (змием), аспидом и василиском". Содержание псалма комментируются так: победителем выходит тот, кто уверен в своей победе, для него путь служения, полный скорби, делается источником радости. "Посему скорбь уже не будет скорбь, но радость и слава" – отмечает св. Афанасий Александрийский.[x]

Связь "Эммануильского чина" с эсхатологической тематикой находит определенное подтверждение в иллюстрациях Трирского Апокалипсиса (конец VIII – начало IX вв.) На одной из них изображен попирающий льва Эммануил, с крестом и раскрытой книгой в руках и в окружении двух славящих Его ангелов.[xi]

Было бы неверно думать, что воинский аспект, в образе Эммануила в перечисленных композициях является главным и единственным. Юный Христос выступает в первую очередь в своем апокалиптическом значении. В данном сюжете крест в руках Спасителя – это "Прославление креста", а надпись "Крест Христов победа над врагами" имеет смысл, схожий со словами св. Афанасия Александрийского: "Оружие Христово есть крест, которым будучи окружаемы, мы бываем отважны на всякую брань, побеждаем всякого врага.[xii]

На сфере, на которой стоит или восседает Христос, часто помещался знак креста. В христианской символике сфера обозначала мир, а изображение креста на ней служило напоминанием о том, что Христос – Владыка мира. Иногда крест Христов изображался в руках у апостола Петра.

В VI – XII вв. распространяется обычай изображать на диске или на сфере вместо креста полуфигуру Спаса-Эммануила. Медальон с монограммным крестом – т. е. образ на щите, символизирующий победу Христа над смертью на кресте. В более широком понимании "IМАQО СLIPEАТА" с изображением креста – это победный щит вообще, дарующий победу и символ самой этой победы. В искусстве Рима и Равенны часто встречается медальон с иконограммным крестом. Например, в мозаике свода капеллы в Равенне (494 – 519 г.) ангелы благоговейно держат "IМАQО СLIPEАТА". Ему придается такой же победный смысл, какой имеет крест в руках самого Христа, поправшего врата ада. По-видимому, именно в силу апокалиптического значения изображений Эммануила, крест в Его руках воспринимался как общий символ победы жизни над смертью, который теснейшим образом смыкался с символикой второго пришествия и Воскресения. Идея, что Эммануил "всех людей возродит... в воскресении" играла здесь важнейшую, первостепенную роль.[xiii]

Исходя из этого Г. В. Попов делает предположение: "Вполне возможно, что этот чин размещался на западной стене храма в месте, которое обычно отводится для "Страшного суда» и "Апокалипсиса".[xiv]

"Появление   животных   может   быть   связано   с охранительной ролью Эммануила и его властью... Он выступает в роли Творца всей твари, как одно из лиц Святой Троицы, символ второго пришествия торжества жизни над смертью".[xv]

 Г. В. Попов делает вывод, что: "В свете этических и эстетических норм домонгольского периода Эммануил воспринимался как предводитель небесных воинов, патронов русских князей, как высший идеал героя, принявшего добровольную смерть ради людей, как символ воскресения и возрождения вечной жизни, даруемой за бесстрашие и мужество, иными словами – как символ  победы жизни над смертью".[xvi]

На раннем этапе развития христианства восприятие юного Христа как Творца всей твари привело к мысли о Его особой власти над враждебными человеку силами – духами злобы поднебесной. Оно нашло отражение в различных апокрифических сочинениях, и особой проявилось   в   миниатюрах   арабского   Евангелия   детства   Христа 1299 г. (рукопись № 32, Лауренцианской библиотеки).[xvii]

Пророк Даниил с силою Эммануила побеждает Вавилонского дракона. Такое понимание роли Эммануила в ветхозаветных событиях,  как Спасителя от смерти, нашло отражение в толкованиях тесно связанного с Его образом девяностого псалма. "Наравне с образованием и появлением в ранней Византии Эммануила, как Победителя, Триумфатора, развивается и оформляется тип Христа, связанный с эсхатологической ролью Эммануила" считает Г. В. Попов.[xviii] Сильного разделения этих двух значений и не может быть, ведь они друг друга только дополняют. Это еще раз говорит о том главном в христианстве, что дает всем единственную надежду на спасение души и будущее воскресение.

В конце краткого изложения своего видения на заданную тему, нужно отметить, что этот мемориальный комплекс может стать не только местом паломничества, но и свидетельством об Иисусе Христе, Господе нашем в этом современном мире ХХI века.

          Прошу прощения за свои грешные размышления.

          С любовью о Господе, протодиакон Игорь Михайлов.

          4 января 2011 г.

[i].Кондаков Н.П «История Византийского искусства иконографии по миниатюрам греческих рукописей.» Одесса.1876.

Так же среди рельефов XII в.- базилики Урепана в Равенне.

[ii]Г.В.Попов. "Византийский временник". Том 32.1971. Стр.184.

[iii]Классическим примером подобной композиции являются аспидные мозаики Церквей Осиос Давида в Салониках, Сан-Витале в Равенне, где Эммануил со свитком, запечатанным семью печатями, Сан-Микеле и Афричиско, и второй равеннской Церкви в честь Архангела Михаила (VI-в.).

[iv]Г.В.Попов. "Византийский временник". Том 32.1971.. Стр.165

[v]А.Н.Свирин. Миниатюра древней Армении, М.Л. 1939 г.

[vi] Г.В.Попов."Византийский временник"стр.192.

[vii]Библия в русском переводе с приложениями. Брюссель.1989.Кн.пр.Исаии (XI. в-9)

[viii]Творения Афанасия Александрийского.Послание к Маркиллину об истолковании псалмов. Ч.IV. М. 1854 г. Стр.17.

[ix]Толкование Псалтыри (греческого ученого и монаха Е.Зигабена) изъясненная по святоотеческим толкованиям, изд.Киево-Печерской Лавры, 1888г. Стр.85.

[x]Творения Афанасия Александрийского. Ч.IV, Стр.13

[xi]Г.В.Попов. "Византийский временник", стр.189.

[xii]Толковая Псалтырь.Евфимия Зигабена.Киев.1882. стр. 86.

[xiii]Творения св.Отцов (Ефрем Сирин). Т.ХУ.ч.4. Стр.191

[xiv]Г.В.Попов."Византийский временник", стр.190

[xv]Г.В.Попов."Византийский временник", стр.196.

[xvi]Г.В.Попов."Византийский временник", стр. 190.

[xvii]Е. К. Редин Мозаики Равенских церквей. СПб.,1895.

Во Флоренции записки императорские. Русского археологического  общества.

[xviii]Г.В.Попов. "Византийский временик". Там же, отр.196. Е.К.Редин. Мозаики.., стр. 224.